Восхождение к творчеству

Трудным был и путь героя к зрителям. Ключ к разгадке обра­за актер нашел не сразу. Полезным для него оказался опыт рабо­ты над ролью секретаря райкома партии Лукашина из «Света да­лекой звезды» А. Чаковского, человека твердой воли, бескомпро­миссного и одновременно подчеркнуто интеллигентного, душевно щедрого. А почему, собственно, размышлял В. Белоглазов, его герой, наделенный рациональным складом ума, неутомимой тре­бовательностью — качествами, столь необходимыми современно­му руководителю, рисуется многими исполнителями (в начале се­мидесятых пьеса широко шла на сценах страны) этаким сухарем, почему ему отказывают в праве быть натурой привлекательной? Да, Чешков — Белоглазов утверждал в отношениях между кол­легами трезвый расчет. Но при этом он не был резким, не впадал в грубость. Беспредельно строгий к себе, он на такой же принципиальной основе строит свои отношения с коллегами. И в конеч­ном итоге люди понимают: деловой максимализм для Чешкова — не средство для собственного утверждения в глазах коллектива, вышестоящих организаций, а повседневная норма поведения, внут­ренняя линия, страсть, воплощая которую художник обнаружи­вал свою гражданскую позицию — непримиримость коммуниста к недостаткам, стремление преодолеть их, правило: я отвечаю за все.

Спектакль «Человек со стороны» сейчас не идет на сцене теат­ра имени М. Ю. Лермонтова. Но образ Чешкова по сей день вол­нует актера. В театре знают: В. Белоглазов — депутат Верховного Совета ЧИАССР, член Ленинского райкома партии, зам. секрета­ря партийной организации, член художественного совета театра, член правления Чечено-Ингушского отделения ВТО, умеет бурно поддержать поиски начинающего актера, осадить зарвавшегося ловца легкого счастья в искусстве, искренне порадоваться успеху друга или, напротив, в лицо сказать о постигшей его творческой неудаче.

— Совсем недавно мне довелось встретиться с героем, очень напомнившим Чешкова, — рассказывает Владимир Семенович. — Инженер Фролов из драмы народного писателя Чечено-Ингуше­тии А. Бокова «К юрскому горизонту» (эту роль автор специаль­но написал для актера) привлек внимание неистовостью характе­ра, активным отношением к жизни. Он тоже боец, правило Чеш­кова — я отвечаю за все — его правило.

А вот совершенно другая ипостась человеческого характера, воссозданная актером. Архитектор Костя из спектакля «Одни, без ангелов» Л. Жуховицкого воплощает в себе представления о люд­ской доброте, мягкости, участии. Костя — не главный герой. И все-таки без него спектакль представить невозможно. Именно в его уста автор пьесы вкладывает слова, выражающие основную идею произведения, именно ему доверяет внести ясность в спор, что ведут центральные персонажи в поисках своего места в жиз­ни, счастья.

Его Костя — бессребренник. Наделенный редким талантом че­ловечности, он не устает распространять вокруг себя флюиды доб­роты, бескорыстно помогать друзьям, трепетно заботиться об их душевном благополучии. И хотя жизнь Кости не такая уж безоб­лачная, он все же считает себя счастливым человеком. Чем боль­ше отдаешь, тем больше получаешь — вот его принцип. С мягкой лирической интонацией, без назидательных сентенций и умиления раскрыл актер суть характера своего героя, вызвав в нас стремле­ние подражать Косте, учиться у него...

Без преувеличения: в жизни Владимир Белоглазов чем-то на­поминает Костю. Может быть это совпадение духовной, человече­ской натуры актера и героя, выписанного драматургом, принесло такой результат: работа Белоглазова в спектакле была несомнен­ной его удачей. Высокий, складный, с открытым лицом, на кото­ром никогда нет места для корысти, зависти, недоброжелательно­сти, простой в общении с людьми, он поражает всех, кто знает его многие годы, одним дорогим качеством — отзывчивостью и щед­ростью своей души. Легкий на подъем актер, например, часто и охотно встречается с рабочими и студентами, воинами Советской Армии и школьниками. К подобным встречам В. Белоглазов от­носится со всей серьезностью. Пусть они не велики по времени, пусть людей, к которым пришел актер, с трудом можно назвать любителями театра, он знает: для кого-то эта встреча может ока­заться решающей. Однажды мне довелось слушать, как выступает актер на одной из таких встреч. Его глубокий по содержанию мо­нолог о таинстве и великой силе искусства, отношении к нему был полон такой внутренней страсти и азарта, что это не могли не по­чувствовать даже те, кто оказался в зрительном зале в общем-то случайно. А когда Владимир Семенович взял в руки гитару и начал, петь под собственный аккомпанемент равнодушных совсем уже не было, зал был покорен окончательно...

...Гитара. О ней стоит сказать особо. «Гитара — моя ра­дость», — признается Владимир Семенович.

А началось все, как это и водится, с того, что в большом дворе ватага ребятишек, так быстро повзрослевших в годы войны, не расставалась со старенькой гитарой. Популярной тогда была пе­сенка «Мандолина, гитара и бас». Вот мелодию этой песенки и перебирали на все лады пацаны. И еще,   собравшись   вечером в круг, пели хрипловатыми голосами песни военных лет. «Гневные» угрозы обитателей дома щедро сыпались на головы мальчишек. Но они, как и подобает мужчинам, вели себя достойно — стоиче­ски переносили натиск взрослых.