— Мои однокурсники, — вспоминает Илес Вахидович, — в основном москвичи и ленинградцы, были моложе и, что таить, где-то начитаннее меня в области художественного творчества. Тогда я поставил перед собой цель, во что бы то ни стало наверстать упущенное.
Жажда познания нового, стремление уйти от однажды найденного, удачно сработанного во что-то неожиданное, не до конца изведанное сохранились в нем и поныне. Татаев ищет, экспериментирует, рискует и одновременно обогащается внутренне.
Неожиданным для многих было обращение режиссера к жанру художественного портрета. Фильм «Танец — жизнь моя» он снял к 60-летнему юбилею М. Эсамбаева. Наверное, было неимоверно трудно уложить в 20-минутный отрезок времени рассказ о жизни большого и самобытного мастера. В таком случае легко сбиться на торжественный тон, впасть в славословие. К счастью, Татаев избежал штампов, свойственных юбилейным лентам. Свое повествование он строит как откровенный диалог артиста со зрителями. С покоряющей искренностью рассказывает танцовщик о своем пути в искусство, исповедуемых в творчестве художественных принципах, о том, как надо много трудиться, чтобы стать известным. Размышления артиста дополняют выдающиеся деятели; литературы и искусства страны. Так вырисовывается художнический и гражданский облик человека, в чьей судьбе отразилась биография целого народа, портрет артиста, доказывающего своим творчеством, что только труд, преданность любимому делу могут принести счастье, признание людей.
— Хочу создать фильм о современной горянке, о том, как она духовно, граждански выросла за годы советской власти.
И. Татаев спешит. Таково правило этого человека. Как можно больше отдать людям того, чем располагаешь, что знаешь. И каждый фильм для него — новые раздумья и поиски. Новые радости. Новые шаги к неизвестному...
Личность должна состояться
Может быть, какой-то искушенный в театральных делах человек в этом факте из биографии заслуженного артиста РСФСР и народного артиста ЧИАССР Владимира Белоглазова увидит привычный журналистский прием, но истина остается истиной—мысль служить театру родилась в нем рано. Родители — люди, в общем-то далекие по роду своих занятий от искусства, понимали: увлечение парня серьезно. И поэтому поступали умно и проницательно — открыто не одобряли выбор Владимира (все может измениться — лет-то ему сколько!), но и не осаждали поучениями... Мол, надо одуматься, заняться более серьезным делом...
Непременный участник школьной художественной самодеятельности, он после окончания десятилетки сразу, не задумываясь, поступил во вспомогательный состав республиканского русского драматического театра имени М. Ю. Лермонтова, а вскоре стал студентом школы-студии МХАТ при театре (была такая в Грозном). Подмостки, темные кулисы, маленькие репетиционные комнатки стали его вторым домом. Занятия в школе, согласно существующему уставу, проходили необычно. Днем студийцы слушали лекции главного режиссера Николая Кузьмича Децика, ведущих мастеров театра, а вечером — становились актерами. Правда, появлялись на сцене на какие-то мгновения, а то и вообще проводили весь вечер за кулисами (это сейчас, вспоминает Владимир Семенович, в театре все механизировано. Нажал на кнопку — пожалуйста, дождь, еще на одну — гроза. А раньше иллюзию дождя студийцы создавали при помощи принесенного из дома гороха, а если гроза требовалась — так били кулаком по жестяному листу, что в ушах звон стоял). Впрочем, учеников «школы на ходу» (так называли студию) подобные задания нисколько не смущали. Они приобщались к таинству театра, входили в искусство дорогой не избалованных премьеров, а чернорабочих сцены, с азартом, свойственным молодости, перенимали у старших коллег то, что отличает художника в искусстве от ремесленника, — их одержимость; преданность делу, любовь к театру.
После экзаменов, состоявшихся на той же сцене театра имени М. Ю. Лермонтова, выпускники студии влились в основной состав труппы. Впрочем, это вхождение было уже формальным актом. К студийцам давно успели привыкнуть. Молодые, инициативные, полные честолюбивых устремлений и помыслов, они привносили в жизнь театра новые ритмы. Шефство над промышленными предприятиями Грозного, встречи со зрителями, капустники — за все они брались с энтузиазмом, желанием доказать свою нужность в коллективе. Но все-таки главным полем их деятельности была сцена. Небольшие роли, сыгранные студийцами на ней, принесли многим из них, в том числе и В. Белоглазову, уверенность: дорога в жизни выбрана правильно.
С тех пор минуло четверть века. За это время сыгран не один десяток ролей — главных, второстепенных, да и просто эпизодов, прожита целая жизнь в искусстве, оглядываясь на которую легко понять: творческий путь В. Белоглазова к высотам мастерства, профессиональной зрелости менее всего походит на восходящую дорогу без рытвин и ухабов. Как и всякого художника, его постигали неудачи, пришлось испытать даже горечь разочарований. Человека, лишенного твердой воли, слабого духом эти поражения заставили бы опустить руки... Не таков Владимир Белоглазов...