Три встречи. Три среза в биографии художника. И фильмы. Долгим и нелегким путем шел к ним Мамилов. А началось, пожалуй, все с фильма «Чапаев». Мальчишкой Суламбек учился у главного героя картины смелости, находчивости, умению без громких слов выполнять трудную работу. В юности, уже осознав, какое влияние оказал этот художественный образ на формирование его характера, он все чаще и чаще задумывался об идейной и эстетической ценности кинематографического труда, его огромных воспитательных возможностях. Мечта о кино привела Суламбека в Ленинградский институт театра, музыки и кинематографии. Несколько сезонов он работал в театре имени X. Нурадилова актером, успел даже сняться в фильме Станислава Ростоцкого «Герой нашего времени» (Казбич), получил много приглашений из различных студий страны. Но от актерской карьеры все же отказался — уехал в Москву и поступил на Высшие режиссерские курсы. До сих пор помнит: сонм маститых режиссеров во главе с темпераментным Иваном Пырьевым восседает за круглым столом. Спрашивают дрожащих абитуриентов, внимательно слушают, одобрительно кивают головами. Все обошлось тогда благополучно. Успел даже подружиться с Толомушем Океевым и Глебом Панфиловым. И тут судьба сыграла с ним злую шутку — как молодой специалист Суламбек должен был отработать в театре еще один год. Только спустя пять лет переступил он вновь порог курсов. Тогда на первом занятии им, новичкам, показали дипломную работу Глеба Панфилова — «В огне брода нет...».
После учебы он снял на Центральном телевидении фильм «Цвет белого снега». В Грозном создал музыкальные ленты «Лезгинка» и «Махмуд Эсамбаев». «Лезгинка» получила приз жюри на VI Всесоюзном фестивале телевизионных фильмов, ее несомненные художественные достоинства — возвышенно-романтическое решение темы сохранения народных мелодий и ритмов, поэтическая образность языка, многокрасочность повествования привлекли внимание учителей по курсам Марлена Хуциева и Леонида Трауберга. Их доброе слово, заинтересованность в творческом росте молодого художника круто изменили дальнейшую жизнь Суламбека. Он оказался в большом кино. Вместе со сценаристом Эдгаром Смирновым («Крах», «Мачеха», «Безотцовщина») был написан сценарий по повести Юрия Файбышенко. Сценарием заинтересовались на Одесской киностудии. И вот родился фильм...
Все просто и все до чрезвычайности сложно. Просто для тех, кто в каждом повороте судьбы склонен видеть лишь определенную веху в биографии художника. И сложно для самого Суламбека. Потому что даже самый незначительный шаг был сопряжен с немалыми трудностями. Надо было проявить мужество, настойчивость, наконец, терпение, чтобы доказать свое право работать в художественном кино. И еще надо было крепко верить в себя, в свои силы, способности, чтобы быть уверенным: только здесь он может полностью реализовать свои творческие возможности.
Было бы неверным утверждать, что С. Мамилов достиг поставленной цели. Скорее он на пути к ней, к своим лучшим фильмам. Но уже и сегодня можно подвести предварительные итоги. Настойчивый художественный поиск, ясность мировоззренческой позиции сделали имя режиссера известным в кинематографическом мире. О нем пишут центральные газеты и журналы, он дает интервью. Во время одной из таких бесед мы повели с Суламбеком разговор о принципах его работы с актерами.
— Готовясь к съемкам первого фильма, — говорил Мамилов, как всегда, мягко, размеренно, — я твердо решил: не приглашать уже известных актеров на роли главных героев. Опасался, как бы актер и актерство не заслонили характеры живущих в ленте людей. Образ Виктора Климова создал, например, его тезка Виктор Жиганов из Саратовского театрального училища. У Виктора выразительное, одухотворенное лицо, светлые, голубые глаза — словно чистые колодцы. В них веришь сразу и веришь беспредельно.
По такому же принципу шел отбор актеров для съемок во второй картине. В актрисе Саратовского театра имени К. Маркса Вере Федотовой, приглашенной на главную роль, нас подкупила поразительная естественность существования в предлагаемых обстоятельствах, духовная близость к земле, глубокое понимание жизненных проблем. Вообще, как мне кажется, все молодые актеры, снимавшиеся у нас в картине, тонко почувствовали особенности ее стилистики, провели свои роли мягко, лирично, избежав как риторики, так и восторженного умиления.
А со «звездами» было на первых порах трудно. Каждый из них — яркая индивидуальность, не поддающаяся какой бы то ни было нивелировке. Во время съемок я был далек от мысли навязывать им свою волю, собственное решение того или иного образа. Стремился убедить их своим творчеством, режиссерский план сделать общим.
Вспоминаю, как работал на одесской съемочной площадке Зиновий Гердт, являвший пример постоянной неудовлетворенности своим творчеством. Но зато какой правдой жизни «дышат» те крошечные эпизоды ленты, в которой проявляется мастер.