— Самое страшное в искусстве — остановиться, жить на дивиденды прошлых заслуг. Чтобы удивлять публику постоянно, надо сегодня придумывать то, чего не было вчера, — объясняет заслуженный артист РСФСР Е. Хавричев.
И это не просто красивые слова, удачно сказанные к месту. Много читая в поисках созвучного назначению их театра материала, размышляя над ним, примеряя к своей индивидуальности, Н. Надеждина и Е. Хавричев каждый год выпускают по одной большой программе, в которой всегда можно найти их личное отношение к проблемам, поставленным в повестку дня сегодняшней жизни. Таков и спектакль «Допрос». Поставленный по повести С. Родионова «Криминальный талант», он смело дает бой бездуховности, потребительству, тунеядству, спекуляции и другим негативным явлениям, против которых партия, весь советский народ развернули в последнее время решительное наступление.
В столкновении двух героев: следователя Рябинина и некой девицы, подозреваемой в хищении денег, актеры обнажают основной нерв спектакля - встреча с Рябининым, человеком, богатым душой, интеллигентным, с беспокойным, отзывчивым сердцем, заставляет его новую знакомую не только признаться в свершенном преступлении, но и задуматься о смысле, ценности прожитых лет...
Концертной можно назвать роль, сыгранную в спектакле Н. Надеждиной. Пожалуй, со времен «Убийцы № 1» актриса не получала столь благодатного материала, который бы так отвечал природе ее дарования, помогал бы свободно демонстрировать владение актерской техникой.
Сила актерского обаяния Н. Надеждиной делает образ этакой провинциальной обольстительницы, ловящий в искусно расставленных сетях командировочных мужчин, где-то даже привлекательным. Но актриса отнюдь не склонна эстетизировать образ жизни своей героини. Играя на сцене вульгарность, она этой вульгарности счастливо избегает, в какой-то момент заставляет зрителей, откинув в сторону предвзятость, внимательней присмотреться к этой женщине, задуматься над тем, что заставило ее встать на нечестный путь.
— Вашу героиню привлекли в характере Рябинина его доброта, порядочность, безукоризненное исполнение профессионального долга. А какое человеческое качество вы цените сами дороже всего?
— Ценю обязательность, дисциплинированность, напористость, — объясняет Нонна Алексеевна. — Иные склонны отождествлять напористость с надоедливостью. Не согласна с этим. Если я загораюсь какой-либо идеей, мне хочется, чтобы и окружающие жили этой идеей. А скромность в моем понятии нечто иное — не люблю, кто рисуется, показывает свою образованность, стараясь казаться не тем, кем он является на самом деле.
...Концерт на заводе «Красный молот» закончился. Рабочие долго не отпускали артистов. Все дружно аплодировали. А один ветеран встал и немногословно сказал: «Спасибо вам. Приходите еще». И артисты обязательно придут. Потому что не могут представить себя без постоянного общения с теми, для кого работают и кого считают самыми строгими судьями.
Быть на трибуне. В искусстве это чрезвычайно трудное дело. Своим творчеством Н. Надеждина и Е. Хавричев доказывают, что умеют делать это вдохновенно и мастерски.
Три встречи
Мы вышли из театра и сразу окунулись в теплый летний вечер на Тверском бульваре. Суламбек Ахметович Мамилов повел меня по безлюдным, утопающим в тишине улочкам, неведомым приезжему человеку. Шли молча, не торопясь. Я смотрел на моего спутника и старался понять, о чем он думает в эти минуты.
Словно угадывая мои намерения, Суламбек заговорил горячо, с какой-то необыкновенной внутренней страстью и душевным подъемом:
— Увидел своих земляков, услышал родную речь, и как бы дома побывал. Ребята — молодцы! Всего семь лет существует ингушская труппа в национальном театре. Но каким творчески мобильным коллективом предстала она на своих первых гастролях в Москве... Он остановился. В свете уличного фонаря по-особенному была заметна одухотворенность лица этого человека. Заслуженный деятель искусств ЧИАССР, постановщик множества интересных документальных и музыкальных лент, снятых на Грозненской студии телевидения, автор нескольких полнометражных художественных картин, Суламбек Мамилов размышлял о силе эмоционального воздействия театрального искусства на умы и сердца людей.
— Не жалею ли я, что когда-то ушел из театра? — переспросил он меня. — Нет! Каждый должен заниматься своим любимым делом. Иначе — все теряет свой изначальный смысл. Для меня таким делом стало кино. В юности оно поманило меня за собой, да так и не отпустило...
...При всей мягкости внешнего облика, природной деликатности, интеллигентности, сквозящей в каждом слове, жесте, поступке, у этого человека удивительно твердый, истинно мужской характер. За годы нашего близкого знакомства я ни разу не видел Суламбека в подавленном настроении, более того, не знающим, как погасить вдруг нахлынувшие сомнения, преодолеть недовольство собой. Разумеется, подобное он испытывал не раз, и было бы непонятно, если бы эти чувства ему были неведомы. Дело здесь в другом. Внутренне сосредоточенный, подчас замкнутый, С. Мамилов искренне, без тени малейшего кокетства, не понимает, как можно выставлять напоказ напряженную работу ума и сердца. Умение воплощать достоверность времени и правду действующих на экране характеров, убежденность в отстаивании собственных позиций в искусстве, легкость и изящество в общении с исполнителями, внутренняя свобода каждого шага, действия на съемочной площадке — все это приходит не сразу. После мучительной работы над собой, а подчас и борьбы с самим собой. Но разве обязательно об этом знать даже близким друзьям?