— И в будущем мечтаю о встречах с интересными характерами не только на экране, но и на сцене. От каждой такой встречи становишься богаче. Тем более, если твоя героиня представительница другой национальности нашей огромной страны. В ходе работы над образом возникает ощущение духовной близости с этим народом. Понимаешь, какой бы национальности ни была советская женщина — ингушкой, русской, азербайджанкой, абхазкой, уйгуркой — полнокровность бытия она может ощутить, лишь связав свою судьбу с судьбой всей страны.
...Несколько штрихов из творческой биографии актрисы. Именно несколько штрихов. Потому что свою биографию Тамара Яндиева только начала писать. И начала удачливо. Что это — простое везение или проявление какой-то закономерности? Талант нельзя не заметить, трудолюбие нельзя не поддержать — гласит горская мудрость. В успехе первых шагов актрисы в искусстве есть заслуга и учителей — В. В. Меркурьева и И. В. Мейерхольд, и старших коллег, с которыми она встречается на сценических подмостках и съемочных площадках, и режиссеров, что доверяют ей сложные, ответственные роли. И все же вряд ли эти шаги могли состояться, не будь Тамара так трудолюбива, так предана искусству, так взыскательна к своему творчеству.
Сейчас Т. Яндиева, носящая почетное звание заслуженной артистки сразу трех автономных республик — Чечено-Ингушетии, Абхазии и Северной Осетии, получает много писем. Ей пишут девушки-землячки, мечтающие последовать ее примеру, посвятить свою жизнь искусству. Со многими корреспондентами она встречается. Не считаясь со временем, рассказывает им о трудной и благородной актерской профессии, о том, как важно в ней сохранить в неприкосновенности индивидуальность внутреннего мира, не иссушить душу пустопорожними заботами — ведь свет искусства исходит из души актера, значит она должна быть сама светлой, свободной от суеты, недостойных мыслей и поступков. И еще ссылаясь на личный опыт, хотя и не богатый, но выстраданный, усвоенный сердцем, Тамара убеждает своих корреспонденток в необходимости учиться, впитывать в себя все многообразие знаний, повышать культурный уровень.
Любознательные авторы писем часто спрашивают Тамару, почему она отказывается от настойчивых предложений посвятить себя только кино. Для нее этот вопрос не праздный. Да, ее приглашал на постоянную работу ряд киностудий страны. Разумеется, для молодой актрисы эти приглашения были лестными. Но она убеждена в одном: без театра, родного, ингушского, ей не обойтись. И еще она не представляет себе, что можно жить где-то далеко от родных мест. Куда бы ни приезжала Тамара на съемки, она с гордостью говорит: «Я — из Чечено-Ингушетии». В этих словах кроется глубинный смысл. Республика, народ питают творчество актрисы живительными соками. И она, благодарная за это, платит землякам любовью за любовь.
Поющее дерево
Вспоминая свои встречи с Ильясом Магомедовичем Дутаевым, заслуженным художником Чечено-Ингушетии, человеком талантливым и в искусстве, и в жизни, я вижу прежде всего его руки — большие кряжистые руки труженика, в которых чувствуется особая твердь, какая-то удалая сила и одновременно дорогая сердцу нежность, теплота, мягкость. Вот они, лаская топор, одним взмахом отсекают от куска дерева заготовки под будущие работы. Размягчая, трепетно кохают пластилин в поисках верного штриха, необходимой детали создаваемого характера. Грациозными движениями стамески как бы приручают материал, придают ему ту выразительность формы, при которой все линии, все черты уже готового образа светятся неожиданной, завораживающей красотой. А вот натуженные, с синими прожилками под кожей легко обхватывают готовую фигурку, словно бы желая согреть ее своим теплом, оставить в ней частицу самого художника.
Об этих руках, щедро творящих поэзию, с нескрываемым удивлением писала немецкая пресса осенью 1982 года во время Лейпцигской международной ярмарки. А один западногерманский журналист, познакомившись с представленными в советской экспозиции работами Ильяса Дутаева, с экспансивностью южанина восклицал:
— Вы — добрый человек. У вас широкая, открытая миру душа, она знает истинную цену жизни, умеет любить, радоваться, ненавидеть. И все по-настоящему. Всерьез.
...Футболистом Ильяс был отменным. Невысокого роста, юркий, он молнией носился по полю, легко отбирал мяч у пацанов из соседнего двора и точно посылал в сетку ворот. Победа! На одном из таких матчей и стряслась беда. Бурная потасовка между ребятами, и все тело Ильяса вдруг обожгла нестерпимо острая боль. Он упал. Очнулся в больнице, стиснутый тугим гипсовым поясом. Утешение врачей было малообнадеживающим: возможна неподвижность, но надо верить в лучший исход.
Ильяс верил. Верил целых шесть лет. В минуты, когда ждать становилось невыносимо, все его существо охватывал ужас. А если никогда не придется встать на ноги? Чтобы развеять грустные мысли, надо было полностью лишить себя свободного времени... Сначала он закончил курсы бухгалтеров, затем — кройки и шитья. Сейчас Ильяс не помнит, как в его руках оказался перочинный нож. Недолго пришлось искать и древесину — благо дело под матрацем на кровати больного лежал деревянный щит. Лечащий врач, узнав о причудах своего пациента, полушутливо заметил нянечкам: