И еще одна отрицательная роль последних лет — Деникин в драме Е. Чебалина «Штык», роль, которая позволила актеру вновь поразмышлять о современном мире, тех новоявленных завоевателях, которые хотели бы задушить национально-освободительное движение, заставить массы отказаться от борьбы за лучшую долю, счастье для всех.
По сцене ходил человек с мертвецки бледным лицом. Он давно понял, что операция, предпринятая белой армией на Северном Кавказе, обречена на провал. Но все еще не хочет в этом признаться. Он отдает распоряжения, отчитывает подчиненных, но во всем чувствуется какая-то вялость, бесстрастность и обреченность...
Разумеется, жизнь Муталипа Давлетмирзаева в искусстве нельзя ограничить рамками творчества лишь одного режиссера. Были в его судьбе встречи с другими художниками, удачные роли в их спектаклях, предоставившие актеру счастливую возможность развивать и совершенствовать свое дарование, разнообразить палитру художественной выразительности, и что, пожалуй, самое главное — обогащать личный опыт познания существа актерского труда.
Для постановки пьесы «Святая святых» И. Друце в Грозный был приглашен московский режиссер В. Иванов, художник, придерживающийся законов психологического театра с его пристальным вниманием к внутреннему миру персонажей, стремлением к простоте формы, отрицанию исключительности и остроты внешних приемов.
В этом спектакле М. Давлетмирзаев сыграл роль Михая, образ которого стал символом мужской чести, дружбы и достоинства. Проникновенно, искренне звучала в устах героя мысль о том, как важно для каждого из нас хранить в своей душе святую святых — чувство родины, беречь и приумножать готовность творить на земле добро, всегда и во всем блюсти интересы общего дела.
Мягкая лирическая интонация, естественная манера, внешняя простота, с которой актер вел свою роль, заставляли пристальнее следить за развитием характера героя, состоянием его души, живущей по строгим нравственным законам, проникнуться огромным уважением к этому человеку, доброму, совестливому, бескорыстному в дружбе, бесконечно преданному делу, которое доверила ему партия.
В спектакле «Мастера» болгарского драматурга Р. Стоянова он встретился с другим интересным московским режиссером А. Шатриным. Роль мастера Найдена, не сумевшего сберечь талант искусного резчика по дереву, М. Давлетмирзаев насытил такой подлинностью и глубиной переживаний, что в каждом жесте, душевном движении героя чувствовалась боль его создателя, читалась мысль об ответственности художника за свой талант, той ответственности, которая отвергает соблазн временного, скоротечного успеха, поднимает человека над мелочным, обыденным, заставляет расти, совершенствоваться. Вот что писал об этой работе актера режиссер А. Шатрин: «Уважаемый Муталип Ахмадович! Рад, что встретился с Вами в интересной творческой работе. Высоко ценю Ваше отношение к театру, творческому труду, стремлению набирать знания, хотя у Вас их вполне достаточно и, казалось бы, можно «успокоиться». Но ведь тогда — без устремлений, какая радость служить?! Уверен, что роль Найдена еще созреет (хотя уже сейчас Вы играете ее отлично) и доставит Вам радость открытий души человека!».
В «Оптимистической трагедии» Вс. Вишневского, поставленной Р. Хакишевым, актер создал образ Вожака. К этой роли у М. Давлетмирзаева свое, особое отношение. Оно связано с воспоминаниями студенческих лет, проведенных в Ленинграде, городе славных актерских традиций. Здесь, в Академическом театре драмы имени А. С. Пушкина, он впервые увидел этот спектакль и замечательного русского актера Юрия Владимировича Толубеева в роли Вожака. Тогда, приковав взгляд к мрачному силуэту военного корабля, чья вздыбившаяся грудь резала не только тугую балтийскую волну, но и перекраивала, переиначивала человеческие судьбы, Муталип впервые почувствовал над собой власть изощренного актерского искусства, впервые ощутил созданную театром атмосферу высокой духовной насыщенности, которую непременно хотелось сберечь в душе на долгие годы.
Он пересмотрел все спектакли с участием Толубеева, стараясь понять, в чем магия этого актера, где исток его поразительного умения погружать зрителя в определенные исторические условия, побуждать его зорче и внимательнее всматриваться в жизнь. Наблюдая за толубеевскими героями в пьесах А. П. Чехова, А. Н. Островского, М. Горького, В. Шекспира, Муталип учился у него неподражаемой органичности существования в образе, глубине предлагаемых характеристик, ясности мысли, простоте формы...
Уроки русского мастера не прошли бесследно для актера. Роль была сыграна М. Давлетмирзаевым в строго выверенном ритме, психологически емко, с чувством исторической правды. Герой актера говорил медленно, цедил с ложной многозначительностью каждое слово, старался наполнить особым значением каждый свой жест. До поры до времени с помощью этой бутафории Вожаку удается маскировать зияющую пустоту души, держать большую часть матросов в повиновении... Но в конце концов тайное становится явным: борьба за свободу личности для Вожака — борьба за особое место на корабле, а исповедуемая философия неподчинения — способ подчинять других. Когда все понимают это, фигура Вожака сразу блекнет. Куда деваются его безапелляционные интонации, риторические возгласы, театральные жесты. Перед нами предстает страшное в своей подлости ничтожество, которому суждено уйти в историческое небытие.