Ее тревога передается мне, и я лишаюсь покоя. Знаю: не найти мне его, пока не вымолю у матери прощения, упав перед ней на колени. Ведь у нас говорят: настоящий мужчина преклоняется только перед тремя божествами - МАТЕРЬЮ, ЗЕМЛЕЙ и РОДНИКОМ. А сейчас, в своем далеке, мне остается только одно: найти из глубины души идущие слова, чтобы как-то утешить ее:
Но ты не бойся, нана, за меня,
Со мной не сладят ни ветра, ни версты.
Свой путь пройду, дорогу не кляня, -
Ведь ты дала мне силы и упорство.
Когда редеет над землею мрак,
Дню будущему путь уже проложен,
Когда мужнина сделал первый шаг -
Погибнуть или победить он должен ...
Таким должен быть итог настоящего мужчины. Только тогда он может рассчитывать на материнское всепрощенье. Только тогда может мать, гордо глядя людям в глаза, устроить ТЕЗЕТ по сыну. Ибо:
Если горец мужество теряет, —
Мать его родная проклинает.
Если горец погибает стойко, —
Мать его оплакивает горько."
9. Милосердие
Слова "милосердие" и "благотворительность" являются самыми близкими и понятными каждому человеку, особенно они понятны вайнахам. История этики милосердия уходит в далекие века. С молоком матери передаются детям и внукам этические требования милосердия.
Отчего же именно эти понятия так пришлись вайнахам по душе?
К сожалению, наше насквозь идеологизированное сознание выработало за годы советской власти устойчивую привычку насторожено встречать всякие политические и экономические новшества: поживем - увидим. Но впервые за эти годы в наш обиход были запущены не идеологические, а нравственно-этические понятия, причем наполненные деятельным, сознательным смыслом, согласующимся с самой природой человека. Далеко не каждый из нас перечисляет деньги в благотворительные фонды, зато каждый уж точно желает милосердного отношения к себе.
Можно привести много примеров, когда предприимчивые люди значительную долю своих прибылей отдают малоимущим и старикам. Это тем более приятно, что совершают эту акцию молодые люди. Значит, сохранен дух предков в этом деле, традиции милосердия ярко проявляются даже в эти нелегкие для нас времена.
И как здесь не вспомнить безвременно ушедшую из жизни замечательную чеченскую поэтессу Раису Ахматову, строки из ее стихотворения "Доброта":
Пусть славится вовеки
доброта ...
Не доброта бездумного
терпения,
Не доброта слепого
всепрощения,
А доброта зеленого листа.
Дороги дальней,
позднего костра,
Глотка воды,
куска ржаного хлеба ...
Но пусть темнеет доброта,
как небо,
Когда греметь грозе
придет пора.
Чтоб защитить
добро себя могло
От засухи блаженного
покоя.
Пусть доброта
готова будет к бою,
И лишь тогда она
повергнет зло!
Как здорово это сказано: "И лишь тогда она повергнет зло!". Поэтесса понимала, что ни один человек в глубине души не считает себя злым. Любой свой самый жестокий поступок он сумеет "объяснить" и "оправдать" - то это было волей случая, то давление обстоятельств, а то и требования "высшей справедливости".
Все-таки не хочется нам быть злыми и немилосердными! Может, это и есть то малое живое зернышко этики милосердия, тот ген добра, который не позволит нам окончательно переродиться в бездушных и безмозглых мутантов. И слава Аллаху, не утрачена чувствительность к боли - пусть даже только к своей, а не к чужой, но и это означает, что еще живы нормы этики милосердия.
Милосердие, как всякая этическая категория, сложно /I неоднозначно. По сути своей это синоним добра, которое рассматривается этикой всегда во взаимосвязи, в противоборстве со злом.
Зло многообразно и коварно, оно умеет рядиться под добродетель. Добро доверчиво и наивно - известно, чем оборачиваются многие благие намерения. Поэтому очень важно тысячу раз подумать, пока совершишь любое дело, помня, что до конца отделить одно от другого невозможно. Один и тот же плод эдемского древа познания дает представление одновременно и о добре, и о зле. Вкусившие этого знания обрекли себя и весь род человеческий на пожизненное испытание добром и злом. Грань, за которой одно переходит в другое, почти всегда скрыта от взора человека. Но с рождения ему даны ум и сердце, чтобы с их помощью и на основе религии он научился чувствовать и различать эту грань и жил не во зло, а во благо. И еще у него для этого есть бесценное наследие - многовековой нравственный опыт милосердия.
Мы же с тех пор, как этика милосердия в нашей бывшей общей стране была подменена коммунистической идеологией, были лишены возможности и права использовать этот опыт в своей практической деятельности.
Любая нравственная проблема решалась предельно просто: личное предлагалось подчинить общественному, классовому. Религия решительно отвергалась как "опиум для народа". Словом, из массового обращения изымалось как раз все то, что могло натолкнуть человека на мысль о милосердии.
Новой же науке, получившей название марксистской этики, надлежало теоретически обосновать и оправдать революционный террор, осуществлявшийся на практике. При таком характере нравственного воспитания советские граждане вскоре уяснили, что "жалость унижает человека", что помочь ближнему можно, лишь заглянув предварительно в анкету и убедившись в его пролетарском происхождении.