Кончиком головного платка она стала прочищать Хасану глаза -один, потом другой.
- Узнаешь его? - спросил наконец Федор.
Нюрка пристально всмотрелась в Хасана и, может, чтобы получше разглядеть, слегка даже откинулась назад, но, видно, так и не признала. Обернувшись к отцу, она отрицательно покачала головой.
- Получше посмотри, - улыбнулся Федор. Нюрка еще раз пробежала взглядом по лицу Хасана.
- Не знаю я его. Чего в загадки играешь? Скажи лучше, кто он.
- Помнишь, ты однажды водила двух парней к Фролу на уборку хлеба? Двух ингушей?
- А-а, теперь узнаю! - вскричала Нюрка, чуть не подпрыгнув на месте.
- Ну, поторапливайся, - переменил разговор отец. - Не время сейчас охи-ахи разводить.
Хасану в эту минуту действительно показалось, что она девочка. Босоногая девочка, как и много лет назад.
Синие глаза ее горели, как и тогда.
- Так нежданно-негаданно свалился с неба! Разве узнаешь? - приговаривала Нюрка, улыбаясь.
Но лицо ее удивительно быстро изменилось. Помрачнело и погрустнело. Глаза, которые минуту назад были как ясное небо, стали похожи на серые дождевые тучи.
- Ты как сюда попал? Опасно ведь.
И Хасану показалось, что в ее грустных глазах загорелись искорки тревоги за него.
- Ничего, что опасно! - махнул рукой.
- «Ничего!» Здесь убивают. Как узнают, что из ваших, сразу... Вчера я ходила за водой, сама видела, как у Терека одного сабля ми зарубили. А он, бедный, закрывался руками, наверно, просил не убивать. Большую вражду они с вами затеяли.
Хасан обратил внимание, что себя Нюрка от тех, кого называла она, отделяла. А Федор ведь говорил, что муж за Лымарем и офицерами пошел.
И, как бы подтверждая отцов рассказ о зяте, Нюрка добавила:
- Мой и то совсем покой потерял. Ждет не дождется, когда война с вами начнется.
- Чего же он коня своего не кормит? - сердито бросил Федор, как же воевать-то без коня! Ваша кляча и до Терека не дотянет.
Небось надеется разжиться добрым конем у ингушей? Нюрка сделала вид, что не слышит отца, повернулась и, выйдя из сарая, пошла к дому.
- Идемте в тепло, чего мы тут зябнем, - предложила она.
- Федор направился к телеге, а в это время в воротах вдруг по казался человек. «Не муж ли?» - подумал Хасан. Рука невольно потянулась к карману, где лежал револьвер.
- Вот один вояка идет, - сказал с издевкой Федор. - Тоже, на верно, готовится к войне, хотя только что с одной вернулся.
Федор косо глянул на дочь и добавил:
- Деверь твой идет!
- Сама вижу!
Хасан уже не слышал их. Его удивленные глаза впились в приближающегося человека.
«Не может быть, - говорил про себя Хасан. - Неужели это он?
Тот же нос с горбинкой, и лицо, и чуб».
- Убираться нам надо, - сказал Федор, - влезай скорее на телегу.
Хасан стоял на месте, словно и не слышал Федора. Тот, что пришел, не доходя пяти-шести шагов, тоже вдруг остановился как вкопанный, будто чего-то испугался.
- Это на самом деле ты или мне только кажется? - спросил он, чуть придя в себя.
- Не кажется, Митя! Это я!
Они кинулись друг к другу, крепко пожали руки, а сами глядели один на другого, не веря глазам. Особенно был ошарашен Митя.
- А я-то ведь сообщил всем, что тебя убили, - сказал он.
- Знаю.
Федор и Нюрка удивленно смотрели на обоих парней и ничего не понимали.
- Как же ты сумел уйти от них? - нетерпеливо спрашивал Митя.
- Очень просто. Видно, не суждено мне было в тот раз умереть.
- Расскажи, как все произошло?
- Потом, - махнул рукой Хасан.
- Заходите в дом, там и наговоритесь, - предложила Нюрка. Ей и самой не терпелось узнать, о чем это они говорят и откуда Хасан знает ее деверя.
- В этом доме не больно-то наговоришься. Не дай Бог, хозяин явится, - предостерег Федор.
Митя тоже с тревогой глянул на Хасана. Кто-кто, а он-то знал, что грозит его приятелю в этих местах. Похлеще, чем на войне. Митя лихорадочно соображал, что делать.
- Пожалуй, тебе сейчас лучше здесь побыть, - сказал он наконец, глядя на Хасана. - За эти дни, может, все успокоится. Сей час все дороги перекрыты и каждого путника видать как на ладо ни...
Хасану делать было нечего. Он только согласно кивал.
Вскоре Федор уехал, недолго задержался и Митя. Спросил только у Нюрки о брате, и вместе с Хасаном они пошли со двора. Как Нюрка ни уговаривала их перекусить, задерживаться не стали.
Ветхий Митин домик был поблизости, через пять-шесть дворов. Родители Мити очень старые, под стать своему дому. Сын познакомил с ними товарища. Сказал, что это тот самый, про которого он им рассказывал, считая его убитым.
- Теперь будет долго жить, - сказал старик. - Так завсегда, ко ли пройдет слух, что человека убили, а он - вот он, явился, значит, век его будет долог.
Старушка перекрестилась, что-то при этом про себя прошептала и вышла.
Через минуту она вернулась, неся в руках три яйца.
- Вот это ты хорошо придумала, мама, спасибо, - обрадовался Митя.
- А как же? Он ведь с дороги, есть небось хочет. Сварить али, может, поджарить? - спросила старушка, глядя на Хасана. - Жира у меня, жаль, нет подходящего. Только свиное сало.
Хасан замотал головой.
- Не насилуйте парня, - сказал старик, - у каждого народа свои обычаи, нельзя так нельзя. Некоторые, например, едят кони ну, а я, убей меня, и куска ее в рот не возьму. Хотя знаю, что конь куда чище свиньи. Траву да овес ест, не то что всякую грязь...