Хасан совсем с толку сбился. «Казачье-крестьянский совет... Почему в нем офицеры и почему во главе его стоит полковник? Крестьяне и офицеры? Это все равно что война и мир. Как же это так получается, что здесь они вместе?»
- Властителей много, только власть неизвестно какая, - вновь донесся голос от стены - голос хозяйки дома.
- Будет и власть, власть Советов! - уверенно сказал Федор. За тем, несколько поколебавшись, добавил: - Если, конечно, большинство на съезде встанет за это. И мир будет, если захотят...
Почувствовав в голосе Федора неуверенность. Хасан окончательно потерял спокойствие. Его пальцы опять сжались в кулаки, которыми он тихонько стал бить по коленям.
- Ты тоже был на том съезде, Федор? - спросил Хасан, почему-то понизив голос до шепота.
- Был. Я делегат. Говорят, там сегодня будет выступать Киров. Слыхал о нем?
- Киров? Киров здесь? - вырвалось у Хасана.
Он не раз слышал это имя, и ему очень захотелось увидеть Кирова. Киров должен, обязательно должен поддержать горцев. Когда он прислал своих людей, то ингуши ведь отказались идти на Петроград, отказались выступить против большевиков! Весь полк отказался!
- Федор, а как бы мне попасть туда?
- Куда? На съезд?
- Да. Мне очень хочется послушать Кирова.
- Э-э, парень, это невозможно и очень опасно. Во-первых, на этом съезде нет ни одного ингуша и чеченца, их не пригласили. Ясно дело, съезд ведь создал Лымарь да его сподручные, во-вторых, если кого из ваших увидят в Моздоке, едва ли выпустят живым.
- Не только в Моздоке, и в станицах не дай бог показаться, - добавила жена и просительно взмолилась: - Езжай домой, пока голова цела, сынок, здесь опасно. Себя не жалеешь, так хоть мать свою пожалей!
Хасан приуныл. Вернуться, так и не узнавши, что задумали казаки? Что люди скажут?..
- Вот бы реку перейти, в Моздок попасть... - проговорил он, вопросительно глядя на Федора.
- Через реку если только на крыльях... Там такая охрана на мосту поставлена...
Все дороги, выходит, перекрыты. Кроме одной: что домой ведет. Да и та небезопасна. Казаки, они всюду рыщут.
В комнате наступила тишина. Словно придавленный темным потолком, Хасан опустил голову. Хозяйка не предлагала ложиться спать ни мужу, ни гостю. Чуть забрезжил рассвет - Хасан поднялся.
- Поторапливайся, жена, - сказал Федор. - Мне тоже пора. До съезда надо у себя на заводе побывать.
- Свез бы Нюрке пару охапок сена, - укоризненно сказала хозяйка. - Травинки у них нет.
Женщина говорила, а сама все на Хасана поглядывала, словно думала: «Уежай-ка ты подобру-поздорову, не ровен час беду на нас накличешь!»
- Отвезу, так и быть. Собирай скорей поесть.
- А где Нюрка? - спросил Хасан. Ему уж давно хотелось узнать о ней, да новости, которыми его ошарашил Федор, отвлекли его.
- Нюрка замуж вышла, - недовольно буркнул Федор. - Не за хотела больше с нами оставаться. Я отговаривал ее, время вон какое, не поймешь, чего делается. Переждала бы чуток...
- Чего ждать-то? - донесся от плечи голос жены. - Девка по душе себе пару нашла, а ты все покою не даешь.
- Хороша пара. Чем юлить вокруг офицерья, лучше бы о скотине своей позаботился. Из отцова дома выделился, а сам ни в чем толку не знает. Никудышный домишко построил, и то всем миром ему помогали... Не хозяин он.
- Ладно уж. У самого-то хозяйство хуже некуда. Федор молча вышел. Хасан последовал за ним.
- Делать нечего, - вздохнул он. - Надо домой пробираться. Приникнув к уху Хасана, Федор прошептал:
Погоди, что-нибудь придумаем...
4
Телега со скрипом подскакивала на кочках и наконец остановилась. Спрыгнув на землю, Федор быстро пошел. Шаги скоро затихли, и послышался женский голос. Хасан узнал - это Нюрка.
- Как ты рано приехал! - сказала она.
- Приехал, чтобы твоя корова не околела с голоду.
- Не ворчи, - попросила Нюрка. - Заводи лучше телегу во двор, небось ведь сено привез?
Федор не ответил на ее вопрос.
- Хозяин-то твой дома? - сердито спросил он.
- Нету. И не ночевал. Не знаю, куда подевался.
- Где ему быть? С офицерьем крутится. Ждет, как собака, кто кость послаще кинет.
- Может и так, - ответила Нюрка тоном полного безразличия и добавила: - Так заводи телегу, я сейчас вилами живо его поскидаю.
Телега тронулась.
- Не нужны вилы? - сказал Федор.
- А как же иначе?
- Руками бери.
- С чего это руками?
- Сейчас узнаешь.
- Не пойму я тебя. Есть вилы, а сгружать руками, где это вида но?
- Там, под сеном, человек лежит.
- Какой еще человек? - удивилась Нюрка.
- Обыкновенный...
Отец и дочь стали скидывать сено.
Хасан наконец увидел над собой небо, но это продолжалось только мгновение. Открыв глаза раньше времени, он засорил их.
- Беги в сарай, - сказал Федор, а сам повернулся к воротам: нет ли прохожих. Хасан кубарем скатился с телеги, прикрывая ладонью глаза.
- Глаза засорил, - сказал он виновато уже в сарае.
- Дочка, ну-ка глянь, что там у него. Ты зорче будешь, чем я.
Прохладные мягкие пальцы раздвинули веки Хасану, и он увидел Нюрку совсем близко, увидел тронутое желтизной лицо. Вмиг вспомнился день, как он, продав в Моздоке дрова, на пути домой хотел поделиться с Нюркой деньгами, вырученными за коня Фрола. Тогда Нюрка тоже стояла перед ним совсем близко, как сейчас, только лицо у нее в ту пору было бело-розовое.