Что и говорить, не ахти в чем вернулся Хасан с войны, одет так, что людям показаться стыдно. Не привез он с собой и столь ему нужного нагана. Оно, конечно, хорошо и то, что хоть жив остался и домой вернулся, а одежда - дело наживное, и оружие тоже. На первый случай есть у Хасана ружье, что от Довта досталось. Хусен не взял его, у него винтовка, пятизарядная. Ему она теперь, может случиться, очень даже понадобится.
Хасан вспомнил о брате и тут же с досадой в душе поругал его: вот, мол, надел на шею новое ярмо. Видите ли, дочь Соси ему понадобилась с ее гусиными глазами! Нашел красавицу, сопляк! Но уж коли умыкнул ее, возвращать нельзя, даже если Соси и вся его родня пойдут на них войной...
Хасан вспомнил мать и Султана. Он устроил их у Исмаала и они сейчас в безопасности. Миновси не станет коситься на них, как Мурад и его жена Кудас, а что до Хусена, он тоже недолго пробудет у Мурада. Вот только увидит Хасан Исмаала, расскажет обо всем, посоветуется и вернется в Сагопши, а Хусена отправит в Ачалуки. Винтовку у него, конечно, заберет. В Ачалуках она Хусену не нужна, а Хасану с такой винтовкой не страшен ни Соси с Тарханом, ни те, что засватали Эсет. Хасан смотрит на степь. Мрачной и суровой кажется она ему, окутанная туманом. Мрачной кажется и зловещая тишина, что царит вокруг.
Одолеваемый нелегкими думами, Хасан подъехал к мосту, что переброшен через Терек. Глянул и удивился: похоже, проехал Гушко-Юрт и своих - где-то, видно, все в стороне осталось.
Река, еще недавно хорошо видимая, сейчас затерялась в тумане; только местами она вырывалась из его пут и сурово светилась свинцовым блеском. Хасан придержал коня. Въезжать на мост ему вроде и незачем, и он уж было потянул за повод, чтобы повернуть назад, как на противоположном берегу из тумана вынырнул всадник. Тот тоже остановился у моста. Некоторое время они всматривались друг в друга. По одежде и низкой шапке Хасан принял всадника за казака.
Развернув коня, Хасан поехал назад, оставил всаднику и мост и дорогу, но тот, будь он проклят, последовал за ним. И тут Хасан увидел еще одного всадника - он нагонял первого. Хасан делал вид, что не обращает на них никакого внимания, и ехал вперед. Но за ним вдруг раздался окрик:
- Эй, стой!
Хасан не обернулся, но и не прибавил ходу. А про себя подумал, что казаки небось не могут по его одежде решить, кто он есть - горец или казак. Не то, наверно, давно бы взвели курки.
- Стой, говорю!
На этот раз Хасан глянул назад и пришпорил коня: уйти - это сейчас единственный выход. С ружьем да кинжалом глупо вступать в противоборство с двумя вооруженными казаками. Прошли те времена, когда Хасан безрассудно, с закрытыми глазами готов был броситься в бой с любым противником. Теперь он стал старше и мудрее. Годы, когда не раз стоял лицом к лицу со смертью, многому его научили.
Над ухом Хасана просвистели пули. Спасло его то, что конь под ним был быстр. Далеко сзади раздалось еще два выстрела, затем воцарилась тишина.
Хасан отъехал от моста на порядочное расстояние, когда сзади опять раздалось:
- Стой! Стирлят будим! Остановившись, Хасан оглянулся.
Всадник, стоявший у края дороги, щелкнул затвором и навел винтовку. Это был уже другой, не из тех двоих.
- Езжай наззат! - указал всадник дулом винтовки. Показался и второй всадник. Хасан медленно ехал к ним, не
сводя с них глаз. А те уставились на лошадь Хасана, словно его самого вовсе тут и не было.
- Э, да ведь это лошадь Исмаала! - громко сказал один другому.
Хасан обрадовался: всадники - ингуши!
Второй рванул и подъехал поближе. Хасан узнал его: это был большеголовый Ювси.
- Как она попала к этому гяуру?
- Хусен, сын Беки, вчера поехал на ней домой... - сказал Ювси, наклонив свою большую голову набок.
Всадник, зло глянув на Хасана и не узнавая его, сердито крикнул:
- Бистар ежай, солоч!
Хасан засмеялся.
- Не мучь себя языком, которого ты не знаешь. Я - ингуш.
- Что? Ингуш?
Ювси так и застыл на месте с открытым ртом.
- Ну конечно, такой же ингуш, как и вы. Садам алейкум, - сказал Хасан, направляясь к ним.
Один всадник ответил на приветствие, а Ювси, словно не слыша, пристально всматривался в Хасана.
- Или мне грезится, или это действительно ты?
- Не знаю, за кого ты меня принимаешь, - сказал Хасан, улыбаясь, - но если за сына Беки Хасана, то это я.
- Воай , да будет твой приход счастливым! - заорал Ювси, соскакивая с коня.
Вслед за ним спрыгнул и Хасан.
- Вот это встреча! Не ждал, не гадал! Они крепко обнялись.
- А меня ты узнаешь?
- Как же не узнать? Конечно!
Со вторым всадником Хасан не был знаком, но все равно и тот спрыгнул с коня, и они тоже обнялись.
Недалеко от дороги Хасан увидел шалаш, - похоже, сохранился еще со времен полевых работ. Рядом стоял Исмаал. Он пристально вглядывался в приближающихся всадников.
- Вот какого казака мы привели, - сказал, рассмеявшись, Ювси. - Посмотри, не узнаешь ли ты его?
Исмаалу было не до шуток. Увидя своего коня, он встревожился, не случилось ли беды с Хусеном. Поднял глаза на всадника и уже собирался спросить, где Хусен, как вдруг замер.
- Э, Хасан! - вырвался у него крик. Хасан соскочил с коня.