- Я должен увидеть свою дочь, поговорить с ней, - сказал, на конец Соси, - и тогда только решу, могу ли поклясться на Кора не в истинности моих предположений.
Старик скривился, словно глотнул кислого рассола из-под сыра, и встал. Поднялись и его спутники.
- Обещали лосю прицепить хвост, а он и поныне ходит бесхвостым.
Соси на радостях оттого, что гости собрались уходить, заюлил, закружился вокруг них, словно пес.
- Бог свидетель, что ты не к месту припомнил эту пословицу. Помяни мое слово, не пройдет и недели, как Эсет будет дома...
- Пусть ценой гибели всего нашего рода, но будет! - подтвердил Гарей.
Тархан глянул на сородича и положил руку на рукоять кинжала, словно хотел этим показать, что он готов умереть первым.
Не знали в Сагопши ни Соси, ни Гарей, ни Тархан и никто из собравшихся здесь людей, что в Ачалуках, так же как и здесь, собрался народ. Только не за тем, чтобы призывать к вражде: всего несколько минут назад мулла освятил брак Хусена и Эсет.
Они не стали ждать согласия Соси. И свершилось это благодаря Сийбат, точнее, из-за ее тревоги. Увидела она Хусена и Эсет вдвоем и испугалась: где это видано, чтобы до освящения брака муллой мужчина осмелился подойти к девушке! Более страшного греха бедная женщина и представить себе не могла.
Кинулась она к мулле жаловаться, а тот вдруг и заявил, что не может терпеть у себя в селе такое нарушение шариата, а потому уж скорее готов освятить брак Хусена и Эсет без согласия Соси.
Можно представить, как обрадовались этому молодые. А тут еще, на счастье, приехал Хасан. Его и снарядили в Сагопши за Керамом и Исмаалом. Они не заставили себя ждать. И в ту же ночь мулла сделал свое дело.
Не слышал Соси, с какой радостью и трепетом отвечала согласием его Эсет на вопрос муллы о том, хочет ли она стать женой стоящего рядом с ней Хусена. Не слышал. Не то не стал бы он утверждать, что не пройдет и недели, как дочь его вернется в отчий дом.
Кстати, старик, тот, что представлял потерпевшего соискателя руки Эсет, заявил, что он больше не намерен ездить за ответом, время, мол смутное, дороги опасные, а потому пора кончать с расчетами.
- Да, время и впрямь смутное... - протянул Соси, и не успел он закончить свою мысль, как с минарета мечети разнеслось по всему селу:
- Ассалату ва ассалату!..
- Это голос Торко-Хаджи! - воскликнул Соси.
- И призывает он не к уразе, - процедил сквозь зубы один из родичей Соси.
- А к чему же? - пожал плечами старик.
- Похоже, возвещает селу опасность... Все присутствующие всполошились.
На улице все больше и больше нарастал гул шагов и конский топот. Люди спешили на призыв
10
Выехав на рассвете из Ачалуков, Амайг свернул на Магомед-Юрт. Он чувствовал себя как птица, вырвавшаяся из клетки. Ему вдруг представилось, какое удивление и переполох вызовет его появление в станице у Егора. Амайга они, пожалуй, и не узнают - давно уж не мальчишка. Наверно, и Василий стал взрослым?..
Интересно, что он скажет, увидев револьвер у Амайга? Ружьем-то его, конечно, не удивишь, у него и свое есть, а вот револьвера наверняка нет. Хотя кто его знает: Амайг ведь так давно у них не был. За это время многое могло измениться.
Вообще-то Амайг считает, что мирному человеку, такому, например, как Егор или его отец Мурад, револьвер ни к чему. Сидят себе дома, ни с кем не враждуют. Вот ему, Амайгу, револьвер очень нужен.
Уже у самого Магомед-Юрта Амайг вдруг увидел всадника. Тот, похоже, давно приметил Амайга - он явно скакал к нему.
Утро было ясное, вершина Казбека сияла в безоблачном небе.
К всаднику подъехал еще один. Амайг поравнялся с ними и проследовал дальше, делая вид, что не обращает на них никакого внимания. Те двое переглянулись, затем один повернул лошадь и затрусил за Амайгом.
Три года назад, когда началась война, то ли из-за недостатка людей, то ли из-за того, что горцам и казакам было не до тяжбы, в казачьих станицах сняли сторожевые посты. Но с тех пор как под Гушко-Юртом произошло столкновение между горцами и терскими казаками, вновь денно и нощно постовые стерегли все пути-дороги.
Всадник следовал за Амайгом, памятуя о строгом приказе не пропускать в станицу ни единого горца. Прельщал его и отменный конь под незнакомым седоком. Может, оттого казак и не трогал пока Амайга, боялся, что, выстрели он на людях, конь, чего доброго, достанется кому-нибудь другому. Вот за станицей убрать пришельца - это другое дело.
Так они ехали, думая каждый о своем, когда произошло такое, чего казак и в мыслях не мог допустить: Амайг свернул в станицу.
- Назад! - крикнул казак. Остановив коня, Амайг оглянулся.
- Куда прешь, вон дорога на Моздок! - указал он рукой. Тут подоспел и второй казак.
- Странный парень, никого не боится.
- Может, казак? - сказал подъехавший.
- Разве он казак, нешто не видишь, какая на нем шапка?
- Похоже, он не понимает нашей речи?
- Ты, звереныш, - крикнул первый из всадника, - подъезжай сюда!
- Зверей ищите в лесу! - зло отпарировал Амайг. Казаки опять переглянулись.
- Слыхал? - сказал один. - А ты говорил, что он не понимает меня. Смотри, как русский выучил! Но ничего, сейчас он у меня все забудет - и родной свой язык, не то что русский!