Мать преградила ему дорогу.
- Ну куда ты собрался? Я ведь уже курицу приготовила.
- Так мы же с тобой ужинали! Ты лучше их накорми, - сказал Керим и, перекинув через плечо ружье, вышел.
Сийбат и Хусен последовали за ним. Эсет осталась одна. Подойдя к окну, она прижалась лицом к стеклу и подумала: как хорошо, что Керам уехал один. Без Хусена ей было бы очень грустно. Но недолгой была ее радость: едва они поели, Хусен заторопился в дорогу. Не помогли ни уговоры Сийбат, ни слезы Эсет.
5
Дом Мурада приземистый, длинный. Двор обнесен высоким забором - куда выше, чем у Соси. Если через забор Соси еще можно перелезть, то через мурадов, кажется, только птица сумеет перелететь. Во дворе чистота и порядок. Глиняный пол веранды, что тянется во всю длину дома, намазан до блеска. Можно подумать, что человеческая нога здесь не ступает. Впрочем, чужой человек и правда редко бывает на этом дворе и на этой веранде.
Хусен не помнит, когда он в последний раз был здесь. Да и сейчас бы не завернул, не уговори его Керам.
Выехав из Нижних Ачалуков, Хусен очень скоро догнал Керама. Хусенов мерин был много быстрее, чем у Керама. Вместе они свернули на дорогу, ведущую в Сагопши. Хусен решил рано утром оттуда уехать на Терек. Домой ему нельзя. Там может быть засада.
Керам настоял, чтобы поехали к Мураду: он, мол, ближайший родственник и старший из всех, надо с ним посоветоваться.
У ворот они постояли изрядно, прежде чем вышел хозяин. Но вот, наконец, скрипнула дверь.
- Кто там? - спросил Мурад, выглядывая из-за дома, как из окопа.
- Это мы, - ответил Хусен тихонько, чтобы, кроме Мурада, их никто не услышал.
- Кто «мы»? У вас что, имен нету?
Керам назвал себя, а Хусену сделал знак молчать.
- Какой Керам? - снова спросил Мурад, не двигаясь при этом с места.
Керам назвал имя своего отца, но, решив, что и этого, может, мало, назвал еще и имя матери, родственницы Мурада. Сказал, что он из Ачалуков.
Только после этого Мурад отворил ворота.
- А кто это с тобой? - удивился он.
- Зайдешь в дом - узнаешь.
- Что вас заставило выехать в такое время? Не случилось ли беды?
Мурад был явно недоволен поздними гостями, нарушившими его привычный покой.
Привязав лошадей к плетню, оба вслед за хозяином вошли в дом.
- Вставай, жена, гости пришли! - сказал Мурад. Да таким то ном, будто в этом была повинна она.
- Гости? В такое время? - донеслось из темного угла.
Мурад и раньше-то никогда не радовался, если случай приводил к нему сыновей Беки. Хусен знал об этом и потому неохотно согласился ехать сюда. «Можно себе представить, - подумал Хусен, - что с ним будет, когда он узнает, кто и зачем к нему пришел!»
- Проводи их в ту комнату, - предложила, все еще не выходя из своего угла, жена.
- Так там же спит Ахмет!
Ахмет, или Амайг, как чаще называли его родные и друзья, - единственный сын Мурада. Есть у него еще две дочери. Они старше и уже замужем. Сына отец любит до самозабвения. С детства старался предоставить ему все возможное. Четыре года учил в Магомед-Юрте, а последний год - во Владикавказе. Амайг знает русский, читает и даже пишет. И отец рассчитывал, что он станет писарем при сельском старшине, но времена изменились, по выражению Мурада - испортились, и учение пришлось бросить. Сейчас Амайг коротает время в Сагопши, это, конечно, не то, что во Владикавказе или хотя бы в Магомед-Юрте, где у него друг. Васей зовут. Сын казака Егора, у которого он жил. Хорошая семья. Мурад часто бывал у них - то дров отвезет, то мешок кукурузы.
Амайг очень дружил с сыном своих хозяев. Они ходили в один класс и дома были неразлучны. Многие даже считали их братьями. Парень и сейчас рвется в станицу, думает, там все как в детстве. Так же будут коротать долгие зимние вечера: лузгать семечки, рассказывать друг другу были-небылицы, а то и съездят с Егором в Моздок или на охоту сходят...
Чуть не каждый день Амайг заводит разговор с отцом о том, что хочет побывать в Магомед-Юрте, но Мурад, словно его подпалят, делается весь красный, как пламя, кончики усов сразу опускаются - ни за что не соглашается отпустить сына. Каких только доводов не приводит: и опасно-то там, и мать с горя помрет в тревоге за него - вон ведь времена какие неспокойные... Ну, а из-за того, что им любой ценой хотелось удержать Амайга дома, и мать и отец потакали ему во всем, нянчились, как с малым дитем: согласись он - и в люльку бы положили...
Вот и сейчас гостей, видите ли, нельзя завести в комнату, в которой спит этот великовозрастный баловень. В каком из ингушских домов такое видано...
- Ну проводи их тогда в ту, крайнюю комнату, - распорядилась жена.
«Позор-то какой, - подумал Хусен, разглядывая в полутьме лицо Мурада. - Хорошо хоть, мы не чужие люди, не осудим!»
Хозяин вывел гостей на веранду, прошел с ними в другой конец и пригласил войти в комнату.
- Зря беспокоишься, - сказал Керам, - мы бы и там посидели, со мной ведь...
- Нет-нет, заходите, - прервал его Мурад, - кто бы с тобой ни был - вы гости...
Он зажег лампу, предложил им сесть, но Керам и Хусен остались стоять.
- Садитесь оба. Посади же гостя, Керам.