И ответил грузину с коня Шихмирза:
"Я не беден, к чему мне чужие богатства?
Ты, убивший трёх братьев, двоих полонил,
так сними кандалы с непокорных героев!
Коли их не отдашь, словно скот перебью
вас я всех, мой скакун твоё войско дотопчет!
И тебе не добраться обратно живым!
Я с тобой поквитаться поклялся Аллахом!"
Тут своими руками грузинский Анзор
самых лучших коней запрягает в повозку
и раскованных пленных сажает в неё,
сам садится за кучера, тяжко вздохнувши.
А на дрогах походных вослед повезли
трёх убитых героев. Так бой разрешился.
В Мать-Гихой возвратился Золтан Шихмирза,
где сестре передал двух оставшихся братьев.
Чуть спустя подскакали они к Шихмирзе
и обняли чечена, как брата родного:
"Ты, пленивший Анзора и спасший сестру,
разметавший в Осетии чуждое войско,
отомстивший за братьев, достоин сестры, -
нам нигде не найти благороднее зятя!"
После пира трёхдневного с миром ушли,
на конях возвратились домой осетины.
* * *
Пусть минует и вас та большая беда,
и да будет в бою справедливом удача!
Ну а если спасуем, то пусть не родят
ваши мать и отец беспримерного труса!
Даже если родится младенец такой -
не протянет несчастный ещё до обеда!
О Сайлахе, у которой брата нет
В сумерках, когда сгустилась тьма
в комнате, что велика для двух,
а для трех она уже мала,
в спальне, что служила для гостей,
постелив постель как мягкий пух
и подушку пуховую взбив,
укрываясь шелковой кошмой,
спать легла в тот вечер Сайлаха -
Сайлаха, у которой брата нет.
И без сна лежала до зари.
Встала утром. Разожгла очаг,
положив травинки на угли,
стала думу думать Сайлаха -
Сайлаха, у которой брата нет.
Мать ее подошла и промолвила вслух:
"Страшно мне за тебя, о кровинка моя.
Что проснулась так рано, о чем ты грустишь,
что тревожит тебя, Сайлаха, расскажи?
И о чем ты печалишься, дочка моя?
Ты излей свою душу ни в чем не таясь.
Словно ветер, я те облака разгоню,
что мешают тебе видеть солнечный свет". -
вот что молвила мать грустной дочке своей.
И ответила матери так Сайлаха -
Сайлаха, у которой брата нет:
"Не томи мое сердце, о добрая мать!
Ты хотела услышать, так слушай теперь.
Брата нет у меня - вот печаль моя в чём.
Брата нет у меня - вот причина тоски.
Брата нет у меня - у тебя сына нет.
И двоюродных нет братьев: их дядя родной
не сберёг, а в сраженьях лихих потерял,
потому и прозвал весь аул меня так:
"Сайлаха, у которой брата нет".
Потому и не смотрит никто на меня,
что в семье нашей больше заступников нет.
Девять тысяч домов наш вмещает аул,
только в нем не найти для меня жениха.
На большом говорили мне гости пиру,
что табун есть у князя особых коней.
Вот табун этот княжий в родной наш аул
мне пригнать захотелось, родимая мать.
Но когда я в аул погоню лошадей,
слуги князя помчатся за мною вослед.
И настигнув меня, пожелают пленить.
Разгорится неравная и жаркая битва тогда
Закручусь я в бою, словно то колесо,
что на мельнице крутит водой жернова.
Но в бою том неравном, быть может, найду
канта я - молодца, что полюбится мне".
Так поведала тайну свою Сайлаха -
Сайлаха, у которой брата нет.
Мать в ответ рыдает: "Ах ты, сирота!
Тяжко без отца нам, доченька, с тобой.
Ты гони скорее мысли эти прочь,
час придет - найдется для тебя жених".
Отвечала дочка: "Всё! Не надо слез,
мама дорогая, видишь ты сама:
парни из аула - канты-удальцы
на меня не смотрят, им я не нужна.
Не в чести у них я, в мире не в чести,
брата нет, а значит - нет заступника.
Жить так не могу я, да и не хочу,
лучше уж скорее повстречать мне смерть.
Я пойду за Терек, отыщу табун.
Знать, пора настала испытать судьбу:
княжеский табун я либо пригоню,
либо рок готовит черную мне смерть".
Так она сказала и, готовясь в путь,
собираться стала, словно славный кант,
взяв одежды брата, что погиб в бою,
и его доспехи, и его коня,
на котором бился он с врагом не раз.
И легко взлетела на коня в седло -
словно быстрый беркут из сухой травы
оседлал в полете маковку сосны.
"Не горюй, моя матушка, не плачь,
не надейся и не тешься, что вернусь.
Смерть-старуха не пошлет вперед гонца,
и вернусь ли я - ведает Аллах.
Не горюй, моя родная, и прощай!.."
Молвив это, Сайлаха умчалась вдаль -
Сайлаха, у которой брата нет.
Одолела она горные хребты,
степь ковыльную на боевом коне.
А наутро подошла она к воде:
грозный Терек у копыт коня ревет.
"Ассалам алейкум, царственный поток!
Ты на вид спокоен верхнею водой,
а в своих глубинах, Терек, ты рычишь,
и клокочут волны по твоим камням.
Я не опытный наездник, но искать
брода тихого не стану, чтоб не счел
моего коня плохим ты скакуном,
ты меня в своих пучинах не топи!" -
так она реке сказала, а потом
смело ринулась в шальной ее поток.
Словно чёлн в бурливых водах поплыла,
как ветрило плеть крутя над головой.
Разрывая грудью воду, как тулуп
обветшавший, быстро одолела брод.
Из воды на берег выбралась с конем
Сайлаха, у которой брата нет.
А затем верхом спешит она
в княжью крепость с башнями, а там
сторожит её охранников отряд.
Пастухи выводят княжеский табун -
чистокровных, редких, сытых скакунов
из ворот они с собаками ведут.
По траве степной как кант прогарцевав,
к воротам примчалась дерзко Сайлаха -
Сайлаха, у которой брата нет.
Прокричала Сайлаха пастухам
и охране, что стояла у ворот:
"Передайте господину своему,
что удалый молодец - чеченский кант,
о котором позаботился Аллах,
умыкнул сегодня княжеский табун!
Передайте господину, чтобы он
самых храбрых и умелых удальцов
посылал вослед, не мешкая, за мной,
чтоб, догнав меня, смогли табун отбить".
Так табунщикам сказала Сайлаха,
Сайлаха, у которой брата нет,
и табун стремглав погнала в степь она.
А увидев это, сразу пастухи
побежали, чтобы князю сообщить,
что один чеченский юный молодец,
у которого в помощниках Аллах,
умыкнул, отбил, увел его табун,
передав, чтоб князь немедленно послал
воинов своих вослед за ним.
Господин от этой вести в ярость впал.
Повелел в набат бить громко и сбирать
конных воинов и пеших удальцов.
И в погоню сколотив большой отряд,
сам возглавил в дикой ярости его.
И вдогонку грозной тучей понеслись,
конокраду перерезали тропу,
обложили, закрутили как река,
что колеса вертит мельницы речной.
Как в тиски зажата ими Сайлаха -
Сайлаха, у которой брата нет.
И вступила тут она в смертный бой.
Саблей острою противников разя,
настигая их кинжалом и свинцом.
Словно искры вьются в небе под дождём,
как в пожар бурлит кипящая вода,
Сайлаха как пламя мечется в бою -
Сайлаха, у которой брата нет.
Так отчаянно дралась, что на траву
много тел ее противников легло.
Бегством прочие спасались от нее,
но отбила она княжеский табун.
Все ж немало ран тяжелых нанесли
ей враги в бою. И вот окончен бой.
И она изнемогает на коне,
и невмочь уже с коня сойти самой.
Тут навстречу на лихом коне стремглав
мчится всадник молодой невдалеке,
погоняя разудалого коня.
Словно беркут приближается он к ней,
молодой джигит, что звался Сын Вдовы:
"Ассалам алейкум, храбрый молодец!
Пусть Аллах тебе все раны исцелит!" -
прокричал он ей и мимо проскакал.
Тут она вслед джигиту воззвала:
"Мир тебе, чеченский кант! Остановись!
Видишь, я изнемогаю на коне.
Раны тяжкие измучили меня.
Конь гарцует, и не в силах я с него
наземь слезть. Но я прошу тебя, джигит,
моего коня возьми ты за узду,
придержи его железною рукой,
натяни его стальные удила", -
так джигита попросила Сайлаха -
Сайлаха, у которой брата нет.
Он ответил: "Да спасет тебя Аллах!
Но задерживаться тут не должен я.
Не затем я мчусь, как ветер по степи,
чтоб отчаянным проезжим удальцам
помогать в дороге к Тереку-реке.
Сам хочу добраться к Тереку скорей,
чтобы там, найдя достойного врага,
с ним сразиться!" - и умчался Сын Вдовы.
Груды тел коню закрыли путь
и пришлось по ним скакать ему.
Вот и Терек, где врагов он стал искать,
но достойных встретить не пришлось.
И тогда вернулся он туда,
где в крови весь, витязь молодой
раненый не мог сойти с коня:
он едва в седле держался, славный кант.
И тогда сказал так Вдовий Сын:
"Ты держись, чеченский удалец,
говорят, что кто вступает в бой,
в смертный бой за Тереком-рекой,
не умрет, его воды приняв.
Люди молвят, что для храбрых душ
ей дано водой живою быть".
Слыша речи эти, Сайлаха,
попросила, чтобы Сын Вдовы
зачерпнул из Терека воды,
И скорее напоил ее.
Сын Вдовы принес живой воды,
зачерпнув из Терека-реки,
напоил и раны ей омыл.
А потом, свою рубашку сняв,
оторвал, не пожалевши рукава.
Раны те скорей перевязал,
на коня помог ей снова сесть.
Сел и сам на своего коня,
и пустились оба они в путь,
словно два давнишних кунака,
погоняя княжеский табун.
И подъехав к Тереку-реке,
не спеша поток пересекли.
Тут ему сказала Сайлаха -
Сайлаха, у которой брата нет:
"Славный кант, спасибо, верный друг,
мы теперь проститься здесь должны.
Забирай ты княжеский табун.
Половина табуна твоя,
а другую, я прошу, раздай
ты сиротам, вдовам бедняков".
Но сказал на это Сын Вдовы:
"Нет, отважный, юный удалец!
Мы с тобой расстаться не должны.
Как в ауле нашим старикам
объясню, где этот взял табун,
если сам его ты умыкнул,
победив один в лихом бою?"
Сайлаха, у которой брата ней нет,
отвечала так: "Мой новый друг,
ты всю правду людям расскажи,
и они тогда тебя поймут.
Ну, а я пойду своим путем.
Видно, дальше быть нам не судьба,
много дел и непростых забот
ждет меня на этом берегу".
Сын Вдовы, вздыхая тяжело,
молвил так: "Ведь это твой табун:
ты его от стражников увел,
отстоял и победил в бою.
Ты один за Тереком-рекой
на виду у всех угнал табун,
саблей своей острой положил
не один десяток княжих слуг.
Как же я такой большой табун
пригоню в аул твой без тебя?"