ясное небо, казалось, горело само,
нагусто воздух забит был летящим свинцом.
Начатый поутру шум не затих ввечеру,
начатый вечером гром до утра не затих,
длился с полудня до полночи яростный бой!
Кровью плюясь как подстреленный горный олень -
травы от боли жуя, обессилев вконец,
в полдень упал умирать Несархойский Малсак.
Сын Бетаки, Садулла, саблю свою обнажил:
"Мужествен будь, Несархойский Малсак!
Голову я тебе должен снести с плеч твоих,
чтобы Шамиль, наш имам, убедился: ты - мертв".
Над Малсаком Садулла уже саблю занес,
но обратился поверженный с просьбой к нему:
"Сын Бетаки, не бери на себя этот грех,
не оскверняй ты мой труп, Садулла,
чтобы мулла его целым омыл, с головой.
Вот Шамилю доказательства, что я убит -
золото звонких медалей моих и погон!"
Но отвечал Садулла: "Эх, несчастный Малсак!
В лавках у русских купить золотистых погон
множество можно и даже медалей таких.
Если же я твою голову не отрублю,
то и меня самого обезглавит Шамиль.
Что повелел он - свершится должно, и тебе
голову круглую я все равно отрублю!"
Снова Малсак простонал: "Садулла,
тело мое остывает,
я уже с миром простился земным.
И потому я прошу тебя, сын Бетаки,
ради Аллаха, который тебя сотворил,
ради могилы, которая скроет тебя,
не оскверняй мое тело, предай его целым мулле -
пусть он омоет его с головой!"
И отвечал Садулла ему: "Ради Творца моего,
ради могилы, в которую должен я лечь,
вместо твоей головы я свою отдаю Шамилю!"
Это сказав, Садулла с Малсака
срезал погоны шитья золотого, в крови,
С шеи его золотые медали он снял.
И Шамилю их доставил он, сын Бетаки.
"Мир тебе, мудрый имам, ассалам алейкум,
утро твое да наполнит Всевышний добром!
Вот доказательства: мертв Несархойский Малсак.
Вот и погоны его, и медали его!" -
так он сказал и к ногам Шамиля положил
злато наград и погон золотое шитье.
Люто взъярился Шамиль и во гневе стучал
по столу старческим он и сухим кулаком:
"Я же тебе, Садулла, я велел тебе, сын Бетаки,
чтобы доставил ты голову мне Малсака.
Я приказал тебе - ты не исполнил: приказ
ты осквернил своевольем своим, Садулла!"
Но Садулла отвечал ему: "Слушай, имам!
Нашим поклялся Творцом умирающий враг,
тою могилой поклялся, что скроет его.
Ради Аллаха и ради могилы моей
я обещал ему не обезглавливать тело его.
Храбрых аварцев простых возвращаю тебе -
с ними, Шамиль, ты к себе уходи, за Башлам,
не озлобляйся, имам, старым сердцем своим:
с этого вечера врозь мы пойдем.
Не по пути мне с тобою, имам,
я не пойду за тобой, справедливый Шамиль!
Те, кто захочет - пускай остаются с тобой.
Те, кому я по душе - пусть со мною пойдут!"
Так распростился навек с Шамилем
наш Садулла, славный сын Бетаки.
Об абреке Варе
Чтобы от жажды ему не иссохнуть,
он обходился росой на травах,
чтобы от холода не замерзнуть,
спал он в земле, землей укрываясь,
чтобы накрыться - имел он небо, чтобы беседовать - были звери,
чтобы к людям выйти, чинары дружно перед ним расступались;
если от запада до востока землю пройти, то этому канту
не было места, где бы улечься, не было крова, где бы укрыться, -
вот почему и пошел в абреки
доблестный Вара, кант благородный,
Богом отмеченный человек.
"Я уж двенадцать лет не в селенье,
а на горах и в лесах обретаюсь!
Будь же удачлив, скакун мой добрый,
хоть говорить с людьми не умеешь,
но ведь людскую речь понимаешь!
Долго ли эту участь влачить мне?
Скоро ль такая пора настанет,
что будет ужасней жизни, какою
вынужден жить человек, который
с честью папаху и бурку носит?" -
так говорил, к коню обращаясь,
Вара, абрек, всем людям известный,
и понимал его добрый скакун.
"Мне говорили, есть кант достойный,
что в Атагах живет, говорили,
что это - Ума сын Боши. Наверно, нам его попроведывать надо..." -
так скакуну сказал хозяин. И, словно птица на дерево, вспрыгнул
Вара в седло, - и скакун помчался вдоль по дороге к селенью Умы,
к башне, где Ума сын Боши жил.
К башне подъехав, плёткою Вара
стукнул в окно стеклянное, чтобы
предупредить о себе, и воскликнул:
"Ассалам алейкум, Ума сын Боши!
Если от запада и до востока землю пройти, то абреку Варе
не было места, где бы улечься, не было крова, где бы укрыться, -
вот и приехал к тебе я в гости! Мне говорили, что Ума сын Боши -
самый надёжный и честный самый, как, наверно, сама земля..."
Ума сын Боши гостю ответил: "Ах, алейкум ассалам, друг Вара,
ты поскорее с седла спускайся! Есть у меня городская водка,
есть у меня копчёное мясо, - гостя приму, как велит обычай!"
Вара охотно спустился с коня. Дружно вошли они в башню Умы,
сели за буковый стол и стали есть и беседовать - пировать.
Чашу для Вары хозяин щедрый доверху наполнял, а сам-то,
только на донышко наливая, пил осторожно,
и так, лукавый, Вару споил и спать уложил.
Вара уснул, а Ума сын Боши тайно коня своего же гостя
вывел из стойла и, оседлавши, заторопился, коня не жалея,
чтоб Чахкаринскому генералу сделать о Варе быстрый донос.
"Здравствуй, о генерал чахкаринский! -