Ума сын Боши сказал. - Поднимайся!
Я ото сна тебя отрываю, чтобы обрадовать важным известьем!"
"Здравствуй и ты, о Ума сын Боши,
что же ко мне привело тебя в полночь?" -
гостя спросил генерал Чахкаринский.
Ума сын Боши ответил: "Знай же,
что тот абрек, тот ночной бродяга, кто не дает твоим офицерам
в карты играть и кутить на природе,
тот, кто препятствует русской даме
выйти из города в лес и в горы,
кто христианскую кровь, как пиявка,
пьёт и насытиться этим не может, - этот абрек, этот грозный Вара,
мною, как гость напоён и накормлен, пьяным спит у меня в дому!"
И генерал чахкаринский ответил: "Ты посиди тут, Ума сын Боши,
я же пойду, соберу команду, чтобы ты вывел ее в набег!"
Сам же призвал чеченского канта, что на подворье у генерала
был в это время, и молодому так сказал: "Ты здесь появился
не для того ли, чтоб из конюшни лучшего выкрасть коня моего?
Ты не явился бы, если б не был сам ты рожден глубокою ночью,
в час, когда щенилась волчица!
Верю, что ты средь кантов - достойный.
И потому я тебе обещаю, что одарю тебя щедро богатством:
дам серебра, исчисляя в гирдах, золота дам, измеряя в сахах,
если ты выполнишь мой наказ. Ума сын Боши пришел с доносом,
да лишится он речи, тот Ума, - он показал на абрека Вару:
где он находится в это время. Предупреди-ка абрека Вару,
чтобы тот, не теряя ни часу, скрылся, уехал куда подальше! -
вот ему мой генеральский совет!"
Тут же тот кант молодой чеченский
к башне помчался, где Ума пьяным
Вару оставил, и постучался плёткою в стеклянную створку:
"Вара! Проснись от сна неземного! Вара! Скорее беги! Спасайся!" -
так он, с седла наклоняясь, кричал.
"Что ты мне, кант молодой чеченский,
тут говоришь? Зачем меня будишь?" -
Вара спросил, с трудом просыпаясь.
"Мне приказал генерал чахкаринский
спешно скакать сюда, чтоб отсюда, ты уходил: на тебя явился
Ума сын Боши с доносом. Вара! Мне генерал приказал, чтоб это,
из уваженья к абреку Варе, я рассказал тебе; он велел мне,
чтоб генеральский совет скорее я бы тебе доставил. О Вара!
Надо тебе уезжать! Спасайся!" - так говорил ему кант молодой.
"О кант молодой, не будь обездолен! -
Вара сказал чеченскому канту. -
Если от запада до востока землю пройти, то абреку Варе
не было места, где бы улечься, не было крова, где бы укрыться,
то уж тем более не пристало мне уходить, спасаться отсюда!
Я остаюсь, а ты вот скорее это подворье покинь свободным!
Если спасать, то не только тело,
если хранить, то не только жизнь!"
Вара остался, а в это время войско тройным кольцом окружило
башню, где жил тот Ума сын Боши.
Выступил Ума сын Боши и с речью
к Варе достойному обратился:
"Вара, проснись, ведь на нас с тобою
кто-то донёс, и сюда прокрались воины вражеские. Проснись же!"
Вара ответил: "Не знай несчастья, Ума сын Боши! Доселе знал я,
что ты - достойнейший среди кантов! И о тебе говорят в народе,
что ты есть лучший из кантов наших, созданных волей
Всевышнего Делы!
Так что, покуда душа свободна, и не погаснул твой взор покуда,
встань-ка перед стеклянным оконцем, -
я полюбуюсь тобой, живым!"
Ума сын Боши встал у окошка. Вара тогда приподнял кремнёвку,
точно прицелился, и ударил выстрел, - и, мозг спинной разделяя,
сердце пронзая, свинец смертоносный
Уму стоящего наземь поверг.
Не получив в перестрелке ни раны,
чтобы спешить к целителю с нею,
вышел из боя абрек, - так Варе было написано на роду.
* * *
Тот, кто хочет бежать из битвы,
пусть еще на бегу умрёт,
а к тому, кто дерзнёт сражаться,
пусть удача навстречу идёт!
О Зазе, дочери Анзора
Вечером, в пору заката, когда
тьма надвигается быстро на мир,
мать постелила для сына постель, -
и он уснул, утомясь от трудов,
не ожидая, что будет ему
послан один удивительный сон.
Позднею ночью, когда сын вдовы
спал безмятежно, явилась ему
девушка Заза во сне, поразив
парня нездешней своей красотой.
Видя впервые ее, он уж знал,
что из далекой земли она, что
жить без нее он не сможет уже,
что у нездешней красавицы есть
строгий родитель - грузинский Анзор.
Словно олень, получивший в крестец
пулю охотника, парень вскочил
и закричал, призывая к себе
мать, чтоб она разъяснила ему,
что этот сон означает и как
жить после этого вещего сна?
Мать поспешила к нему, говоря:
"Пусть я умру, мой единственный сын,
пусть я исчезну, как ранний туман,
что на рассвете ложится росой!
Что за тоска не дает тебе спать?
Что за печаль разбудила тебя?"
Сын отвечал ей: "О мать, не печаль
и не тоска мое сердце томят!
Сколь ни читай наш священный Коран,
а нет скончанья святым письменам!
Сколь ни молись, а молитвам Творцу
нет, и не видно конца для меня!
Днем нет покоя, а ночью нет сна:
в мыслях моих, в сновиденьях ко мне
Заза является, чтобы томить,
чтобы смущать неземной красотой!
Знаю, у Зазы есть строгий отец -
это грузинский Анзор, но хочу
Зазу увидеть хоть раз наяву,
мне в Грузию путь предстоит!"
Сыну ответила добрая мать:
"Что я скажу, мой единственный сын?
Я девять месяцев в чреве своем -
к счастью рожденья носила тебя!
Я целый год в колыбели тебя
то в полудреме качала, то днем
песней тебя забавляла, чтоб ты
воином вырос, любимый мой сын!
Пусть молоко в моей белой груди
кровью свиной обернётся, пусть грех
неотмолимый раздавит меня,
если, увидевши Зазу свою,
ты не вернешься обратно домой!" -
так говорила достойная мать,
благословляя его в дальний путь
И, нарядив, как невесту, коня,
принарядившись и сам, как жених
или как княжеский сын, он в седло
бодро вскочил и направил коня
в Грузию, где дочь Анзора жила.
Вскоре достиг этой Грузии он.
Встреченых он поприветствовал так:
"Пусть, о грузины, день будет для вас
добрым и радостным! Мир вам, друзья!"
Те отвечали: "Пусть будет и твой
мирным приезд, гость из дальних земель!
Что-то мы раньше не видели здесь,
чтоб появлялся такой молодец,
чьи добросердны слова и дела,
чей в белой пене отменный скакун!
Добрая воля тебя иль нужда
к нам привела, чужеземец, ответь?"
"Добрая воля, а, может, нужда
в путь подтолкнули, но дело мое
столь незначительно, что говорить
может, не стоит о нем? А у вас
кто самый старший и мудрый в селе?" -
так говоря, сын вдовы подмигнул.
И, понимая намёк, подошел
к нашему парню один из грузин
и, под уздцы подхватив скакуна,
собственноручно к себе проводил -
к дому, где жил, и, за стол усадив,
гостя почтительно стал угощать
водкой и мясом, и снедью иной.
Только потом тот хозяин сказал:
"Раньше, о гость, не хотел ты при всех
цель появленья у нас объяснять.
Может, теперь мне расскажешь о том,
что привело тебя, странник, сюда?"
"Сколь ни читай ты священных письмён,
их откровеньям не будет конца!
Сколь ни молись, а в молитвах Творцу
будет всегда, что излить от души!
Снится мне ночью и видится днём
Заза, Анзора грузинского дочь!
Сохну как дикое дерево я,
от красоты ее дивной томясь!
Я и приехал - увидеть ее!
Не повидавши ее наяву,
я не уеду отсюда домой,
а, увидавши ее, не смогу
я возвратиться назад - без нее!" -
так, откровенности не боясь,
сердце грузину чеченец открыл.
Встал из застолья грузин и сказал:
"О, да не будь обездоленным, гость!
Верно сказал ты, что дело твое
столь незначительно, что говорить
вправду не стоит о нем. Да и я
прежде подумал, не хочешь ли ты
царскую дочь из дворца увезти?
Ты здесь пока что побудь без меня,
яства отведай и водки испей.
Я ж ненадолго покину тебя:
нужно доделать мне дело одно", -
гостя оставив, хозяин ушел.
Утром, когда беззаботный храпит,
а умудренный молитву творит,
этот грузин на подворье пришел.
В дом по ступеням поднялся и там,
комнату Зазы найдя, разбудил
спящую девушку этот грузин.
Заза воскликнула: "О, Бог с тобой!
Что, ты обычай нарушить посмел -
нашу помолвку решил отменить?
Только что нас сговорили, а ты
в спальню невесты ворваться решил!
Что за несдержанность? Это ведь грех!"
Гордый грузин отвечал: "Не гневись!
Чту я законы, я тверд как гора!
Но чужестранец приехал ко мне.
Ты ему снишься давно, потому
больше, чем жизнь, ты ему дорога.
Он по тебе так тоскует теперь,
что, словно древо лесное, иссох:
хочет жениться мой гость на тебе!
Заза! Прошу, выходи за него!" -
так говорил благородный грузин,
так дочь Анзора он увещевал.
Заза тогда нарядилась в шелка,
пояс надела серебряный, стан
лучшею тканью обвила, - и так,
голову гордо поднявши, пошла
за женихом дочь Анзора, пока
не подошли они к дому, где был
гость, что в застолье слегка задремал.
Гость из Чечни, пригасивши тоску
добрым вином, задремавши, уснул
и не слыхал, как хозяин вошел:
"О чужестранец! О гость мой, прошу,
встань, пробудись, погляди, подивись:
Заза, которую видел во сне,
здесь, наяву, пред тобою стоит!"
В час, когда звезды бледнеют, когда
белое небо синеет, зарю
солнечным свет размывает, - в тот час
щедрый грузин в добром доме своем,
Зазу и гостя объединив,
стал, как хозяин, их в путь собирать.
Зазу подарками он одарил,
гостя он дружеством крепким почтил
и на прощанье, когда провожал
их до границы грузинской земли,
так говорил: "Если вам без меня
станет невмочь, - позовите! Приду.
В Грузии буду опорой для вас,
если понадобится вам кров
или какая-то помощь в беде.
Пусть же свободным окажется путь
вам до родной, до чеченской земли!" -
так наставлял их хозяин, гостям
честь отдавая как истинный друг.
* * *
Если как сын, недостойным я буду,
Пусть меня мать никогда не родит!
О гибели села Цантаройского Дады
Он вырастал по заветам достойнейших предков своих.
Он имена этих предков на скалах крутых высекал.
Но о чеченце любом словно о брате радел
и о чеченке любой и - словно о кровной сестре,
чтобы не знали они голода и нищеты,
чтоб ни один сирота тягот сиротских не знал.
Землю Чечни он расширил: немало лесных
гор и долин прирастало при нём
к матери нашей Чечне. Из гранита столпы
он воздвигал на границах её –
на рубежах, установленных им.