Искры снопами летели от сабель, и эти снопы,
падая в травы сухие, взметались огнём.
Воздух, казалось, горел, раскалён от свинца,
всюду летавшего с визгом! Отважно дрались
все дада-юртские жители, все: стар и млад.
Недругам путь заслоняли погибших чеченцев тела,
но - многократно числом превосходили враги
тех, кто отважно собой заслонял свой аул.
И ворвались, и вломились враги, ворота проломив,
в крепость, в селенье, в мятежный чеченский оплот!
Всюду - рыдания женщин и вопли детей,
и о спасенье мулла с минарета взывает к Творцу!
А Сийлаха носит воду кантам, что горят,
кто под огнём, кто от жажды, - и раны водой
им обмывает. И колокол медный гудит -
бить продолжает в него та же Амира Заза.
Слыша тот яростный звон, поднимаются вновь
даже упавшие, чуть ли не мёртвые. Снова встают,
бьются, сражаются - но наступают, теснят,
рубят их недруги, давят, стреляют в упор!
Ядра сардарских орудий, взрываясь, гремя,
многих защитников крепости кучно разят!
Вот уже люди сардара почти всё село
заняли. Только мечеть и дома вкруг неё
не отдают осаждённые: насмерть стоят.
...Вдруг раздаётся отчаянный голос муллы -
звали его Бахадуров Мюстург.
Он возопил: "Хватит, Амира Заза,
в колокол бить! Нам бессмысленно драться уже:
наш Дада-юрт обречён. Проиграли мы бой!
Нет больше смысла нам гибнуть в неравном бою!
Надо спасти хоть остаток живых, надо нам
женщин и малых детей попытаться спасти.
С ними пробиться за стены, а если же нет -
сдаться на милость, оружие наше сложить!
Войско сардара - солдаты, джигиты, бойцы,
но ведь не звери: детей-то должны пощадить.
И сохранится тогда наше племя, и возродится оно,
выживет наш дад-аюртовский род!" -
так вопиял, обращаясь к Амире Зазе
и к обречённым джигитам, аульский мулла,
Бахадуров Мюстург.
И услыхал он в ответ возмущённое слово Амиры Зазы.
Голосом звонким своим перекрыв
колокольные звоны и грохот, и рёв,
девушка крикнула: "Сын Бахадура, Мюстург!
Разве достойно муллы призывать к пораженью народ?!
Разве служитель Аллаха, готовящий нас
к жизни небесной, не должен о страхе земном
в битве забыть?! Если ты, Бахадуров Мюстург,
страхом охвачен, то нас в этот страх не ввергай!
Женское платье надень и отсюда беги -
примут тебя за старуху враги, может быть,
и пощадят, не зарубят, не всадят свинец...
Только не смей уговаривать нас, чтобы мы
перед врагами сложили оружье своё!
Нет! Хуже смерти - такой принимать нам позор!" -
так возгласила сквозь грохот сраженья Амира Заза
и продолжала отчаянно в колокол бить.
И, услыхав это гневное слово, мулла
вмиг запылал от стыда, с минарета сошёл
и оказался среди защищавших аул.
"О правоверные! Односельчане! - он крикнул бойцам. -
Да устоим мы сегодня на нашей земле!
Да не сочтём мы свинец за смертельный огонь!
Да не сочтём мы смертельною раной
Пробитое сердце в груди!
Час наступил доказать нечестивым, что мы
в нашей мечети недаром молились всю жизнь -
в бой, смельчаки! И погибнем, Аллах так велел!" -
так обратился к односельчанам мулла.
И отвечал ему тут же Зандакский Хамзат:
"Что же ты раньше иное совсем с минарета вещал?
Что ж ты советовал нам прекратить этот бой?!
Видишь - я весь продырявлен свинцом,
кровь заливает глаза мне, и даже коню моему
брюхо рассёк вражий меч. Видишь, я
раны свои залепляю родною землёй.
Раны коню я врачую - подпругою их затянув,
снова сажусь на него! Что же так поздно, Мюстург,
с праведным словом ты в битву пришёл?!" -
с этим упрёком Зандакский Хамзат - обратился к мулле
но услыхал от Мюстурга: "Не время теперь
этим упрёкам звучать! Я ведь тоже недавно совсем
вас, правоверных, просил у мечети о том,
чтобы вы духом и телом готовились к битве, но вы
слушать меня не желали, надеялись: мол,
враг ещё будет нескоро у наших ворот.
В мирных трудах и в пирах проводили вы время своё.
Вот и расплата настала. Однако сейчас
вправду не время друг друга нам всем упрекать!
Если на том повстречаемся свете, тогда
там и поспорим, кто прав был, а кто виноват!" -
Это, сказав, Бахадуров Мюстург
закалённую саблю свою
молнией над головою взметнул и рванулся рубить
недругов, мощной лавиною заполонивших аул.
Словно невесте в объятья, он кинулся в бой -
и растворился в дыму и во взрывах навек...
Это, увидев, Зандакский Хамзат
все последние силы собрал.
сабля его завертелась блескучей змеёй
в гуще врагов. Он пластал одного за другим.
Но словно мухи на мёд, полетело в него
множество вражеских пуль то визжа, то свистя.
Остановилось пробитое сердце его.
Но даже мёртвый, Зандакский Хамзат
наземь не сразу упал. Он стоял - и врагов,
что подбегали к нему, острой саблей рубил.
И, наконец, пал на землю Зандакский Хамзат.
Но не дала надругаться над телом его Сийлаха:
тело героя взвалила на плечи девичьи свои
и, донеся до мечети, его положила к стене.
Но и на площадь у этой мечети уже наступали враги,
заполоняли её они, превосходя
силы немногих защитников - на одного
десять уже приходилось грузинских солдат.
И Сийлаха своей верной подруге Амире Зазе
молвила: "В медь колокольную бить продолжай!
Пусть не подумают братья, что нет в живых нас!
Пусть они слышат немолкнущий голос небес и земли!"