Местью врагу своё сердце насытив,
трупы на месте сраженья оставив,
много богатых трофеев добыв,
не получивши тяжёлых ранений,
всех победил Бейбулат, сын Таймы!
Еле в горле сдерживая плач,
Бейбулат глядел на поле битвы,
начал собирать тела чеченцев
и в укромном месте хоронить.
"Да простит вас Боже милосердный,
Сыновья чеченских матерей!
Шли вы при опасности на помощь,
и родные все гордились вами.
Юноши чеченские мечтали
быть на вас похожими всегда.
Вы сегодня стали нашим горем -
не вернётесь вы в родные семьи", -
плакал, не стесняясь слёз своих,
молодец чеченский Бейбулат.
Но когда с коня окинул глазом
трупы, что лежали перед ним,
показалось, будто зорко смотрит
на него сам Чега, храбрый сердцем.
Не желая там оставить друга,
он вернулся и на круп коня
поднял тело Чеги неживое,
и в аул поехал Бейбулат.
К дому Чеги он с недоброй вестью
подошёл, темнее мрачной тучи.
Весь аул собрался во дворе
на поминки доблестного Чеги.
Бейбулат всем людям рассказал,
как сражались канты до конца.
Бейбулат со скорбью сообщил,
где лежат погибшие чеченцы,
в край тот за убитыми послал
кантов молодых и сильных духом.
В тот же день бойцов похоронили,
и Аллах их души принял с миром...
Лишь тогда вернулся Бейбулат
в свой аул. В свой дом.
С разбитым сердцем!
О Сыне Вдовы и князе Мусосте
На закате солнца было: юный Сын Вдовы пришел
под окно, где рукодельем дочь богатого Дады
занималась, - та, какую с детства всей душой любил.
Сын Вдовы ее увидел за работой, как она
ткань кроила и сшивала, там открыл он сердце ей -
всё сказал: как нежно любит и что хочет замуж взять.
Со слезами отвечала дочь богатого Дады:
"Ради Бога и пророка, не ходи, прошу тебя,
под окно моё. Отец мой знает всё теперь о нас,
он поклялся, что отрубит голову, жестокий, мне,
если ты еще решишься тайно навестить меня.
Я люблю тебя всем сердцем, но отец мой не велит,
чтобы мы с тобой встречались: он считает, что бедняк
мне совсем не ровня. Милый, уходи, прошу тебя!"
Сын Вдовы с тяжелым сердцем от любимой уходил.
Лучшего позвал он друга и сказал ему: "О друг,
я с тобою поделиться тяжкой новостью хочу.
Я наведался к любимой, что всем сердцем я люблю.
Мне она открыла тайну, что ее богач-отец
запрещает даже думать ей, несчастной, обо мне,
что грозится страшной карой мне и дочери своей,
если он ее застанет на свиданье с бедняком.
Что мне делать? Не спуститься ль мне в долину - добывать
грабежом себе богатство, чтоб сравняться с тем Дадой?
Если я спущусь в долину, не осудишь ли меня?
Ты не думай, что оттуда не вернуться я могу,
не надейся, что оттуда я смогу прийти живым.
Если суждено погибнуть, то погибну, но тебя,
умоляю, позаботься ты о матери моей,
а сестре моей стань братом. Если я вернусь живым,
то вовек не позабуду, что ты сделал для меня!"
Верный друг ответил другу: "Для тебя, мой верный друг,
я готов с тобою вместе жить и вместе умереть!
Но позволь пойти с тобою, чтобы помогать тебе!"
Сын Вдовы сказал: "О друг мой, ты мне надобен всегда!
Но ты больше мне поможешь, позаботясь о родне.
Если встретимся с тобою только в вечности уже".
Сын Вдовы, как серый сокол - на вершину древа, сел
на коня, что горячился. Попросил он мать свою,
чтоб его благословила. Взяв оружие свое,
набок заломив папаху, вышел в свой опасный путь.
Оставлял свое селенье, нежно думая о нём,
покидал свой край родимый, горько думая о нём.
Провожавшие вдогонку говорили: "В добрый путь!
Уходя легко, с удачей возвратись назад, сынок!"
Ускакал он - словно солнце на закате, за собой
оставляя мир свой горный, мать свою и свой аул.
По горам отважно ехал - перевалов не считал,
по долинам быстро ехал - не считал дорог и троп
Сын Вдовы и очутился возле пастбища, а там
видит: на отборных травах, возле чистых родников,
пастухи Мусоста-князя дорогих коней пасут.
Сын Вдовы подъехал ближе и сказал тем пастухам:
"Эй, табунщики Мусоста, передайте поскорей
князю, что я угоняю дорогих коней его!
Если вы не поспешите, я вам головы срублю!"
Два табунщика помчались, чтобы князю доложить,
радуясь, что повезло им головы свои сберечь.
Словно вьюга по равнине два табунщика неслись
и, вбежав во двор Мусоста, закричали вперебой:
"Юный Сын Вдовы - о горе! - угоняет твой табун!
Он передних погоняет свистом, а отставших он
лупит палкой! О, не медли! Снаряжай погоню, князь!"
Князь Мусост велел тревогу объявить - и в рог кривой
затрубил, и тут же войско княжеское собралось.
Князь Мусост возглавил стаю как матерый волк-вожак:
с обнаженной саблей, с гиком сам в долину поскакал.
К табуну примчавшись вскоре, гневно закричал Мусост
"Сын Вдовы, отдай табун мой! Да и убирайся сам,
а не то, хоть жаль, но тут же голову тебе срублю!"
Сын Вдовы ответил князю: "Незачем жалеть меня!
Я пришел в твои владенья не затем, чтоб убегать.
Я готов с тобою драться без пощады, до конца!
А табунщиков послал я, чтобы известить тебя,
что не воровать пришел я: мне не нужен твой табун!"