радовала их и ублажала!"
Удивился Жаммирза: "Неправда! Никогда сестра моя доселе
на такое не решалась, даже если гости знатные просили
усладить их красотой и пеньем!
Говори мне, мать, что там случилось?"
"Легче умереть мне, - мать сказала, -
чем тебе, сынок, поведать правду!
Если я солгу, тогда уж точно Альбики лишусь. О, сын мой юный,
приготовься же услышать правду. Словно муравейник вкруг аула
вражеское войско объявилось. Альбику потребовали, чтобы
дочь мою им добровольно сдали. Не нашлось в ауле ни мужчины,
ни хотя бы молодого парня, кто за Альбику бы заступился.
Увели ее к врагам насильно!" - снова стала горько плакать Мада.
"Что такое? - Жаммирза воскликнул. -
Если Альбику враги забрали, значит, застрелили Бейбулата?
Он ведь, мать, не мог не заступиться
за сестру, за бедную Альбику!"
Мать сказала сыну: "Бейбулата
не убил никто, ведь еще раньше он помчался догонять мержойцев,
что у нас тогда табун угнали. Горе нам, не можем мы тягаться
с сильными владыками и терпим то позор, то иго, то поборы.
Может, моя доченька вернётся?
Пусть бы хоть с младенцем, но вернулась!"
Жаммирза хорошими словами мать свою пытался успокоить
и задумался о Бейбулате: "Мать моя, тебя я оставляю!
Надо бы найти мне Бейбулата, ведь мержойцы эти так опасны
в схватке, а особенно в набеге!" - и помчался Жаммирза, читая
вражеские замыслы - читая их следы. И вскорости увидел,
что следы к Ростову повернули.
Жаммирза всё понял, обратился
к скакуну: "О, мой товарищ верный!
Ты ли не взвивался и не прядал, услыхавши, как на выпас гонят
кабардинских кобылиц прекрасных?
Сколько лет я пас тебя и холил?!
Вот и час настал, чтоб проявил ты
силу, скорость и свою смекалку!
Так давай, одолевай просторы, прыгай, словно лев рассвирепелый,
и лети как сокол на добычу!" - и стегнул коня ремённой плетью,
и помчался в сторону Ростова. Как ослабит Жаммирза поводья,
так летит скакун быстрее ветра,
как подтянет - конь храпит, ярится.
В полночь подскакали к той поляне,
на которой враг расположился:
беловерхие шатры воздвигнул и вокруг расставил караулы.
Жаммирза коня в кустах оставил, повод на седло его закинул
и пошел бесшумною походкой
в лагерь молодцов пёстромундирных, -
шёл как волк идет к стадам овечьим, приседая тяжело на ляжки
и следя за пастухами, чтобы
выбрать для прыжка момент удобный.
"Неужели больше не увижу брата Жаммирзу? О, горе, горе!
Неужели суждено мне, бедной,
здесь, где настланы свиные шкуры,
от святых заветов отступиться?" -
Жаммирза, услышав, тотчас понял,
что это сестра его страдает.
Плач сестры не смог он дальше слушать.
Жаммирза шагнул к шатру, кинжалом белую разрезал парусину
и проникнул внутрь легко, неслышно.
"Ассалам алейкум! - он воскликнул. -
Шурина встречай, Ортам, с почётом!"
И Ортам, как Жаммирзу завидел,
так и задрожал, как ветка ивы то дрожит от снега, то бледнеет.
Альбика вскочила, закричала: "Жаммирза, о брат мой, ты явился,
чтобы покарать всех нечестивых! Этот негодяй Ортам заставил
нашу мать рыдать возле мечети! Отруби ты голову Ортаму!"
Жаммирза тут выхватил из ножен
шашку "Терс-маймал" одним движеньем
голову он отрубил Ортаму, и она со стуком покатилась
по коврам, расстеленным широко.
Альбика ту голову схватила, в перемётную суму впихнула,
и беззвучно вышли брат с сестрою, чтоб уехать поскорей отсюда.
Там, где конь ждал Жаммирзу послушно,
Жаммирза занялся важным делом.
Черную пораскатал он бурку, на нее - платок, отменно белый,
на платок повысыпал заряды: порох и патроны для кремнёвки,
к ним - свинцовые литые пули.
Альбика же рядом причитала: "Умереть бы мне, а я готова,
вместо Жаммирзы! Лишь Бог сумел бы
сосчитать врагов, что собрались тут,
чтобы нам нести одни несчастья!
О единственный мой брат, ты хочешь,
чтобы я осталась сиротою? Ты один собрался биться с ними?
Лучше на коня садись, поедем! Хватит с нас и головы Ортама,
лишь бы довезти ее до дому и порадовать чечан-аульцев!"
Жаммирза вскричал: "О, не позорься,
милая сестра! Судьбы не надо
ни гневить, ни избегать. Я знаю, что мы связаны одною цепью:
ты - чтоб скакуна держать за повод,
я - чтоб за тебя с врагами биться!"
И с опушки леса стал кричать он,
обращаясь к войску: "Эй, вставайте!
Кто уснул, скорее просыпайтесь!
Кто проснулся, приготовьтесь к битве!
Заряжайте то, что нынче пусто! Заточите то, что нынче тупо!
Кто из вас в сражении спасётся, тот и улетит как черный сокол!"
Загремели гулко барабаны. Высыпали из шатров солдаты.
Затрубили трубы, и для боя выстроилось войско генерала.
Жаммирза вступил в сраженье с войском.
Он случайным выстрелом пришельцев по двое разил,
а уж прицельным по трое валил. Сперва он выбил
офицеров, а потом к солдатам
приступил, - стрелял их без пощады.
Начали стрелять солдаты, - дымом затянуло чуть не всю округу,
сверху же повис свинцовый ливень.
Жаммирзе пришлось махать руками:
на бойце одежда загорелась. Альбика же в стороне от боя,
скакуна держа, стояла, рукавами
от свинца свистящего прикрывшись.
В полдень Бейбулат домой вернулся,
был в бою с мержойцами изранен.