Раны скакуна стянув подпругой, а свои - ремнём, едва доехал
до Чечан-аула и до дому.
Истекая кровью, постучался в ворота, и встретила героя
верная жена. Она умело мужу помогла с седла спуститься,
провела с трудом, но уложила
на постель, чтоб отдохнул на мягком.
Бейбулат прислушался - расслышал звуки боя вдалеке, в долине.
Он сказал: "Послушай, моя радость,
уж не Жаммирза ли там стреляет?
Не его ль мажар гремит ужасно?"
"Альбику, твою кузину, муж мой,
в плен враги несносные забрали!
Видно, Жаммирза ввязался в битву,
чтобы вызволить сестру из плена.
Но когда один с врагами бьётся, то другой не может оставаться
в стороне! Давай мы стянем марлей рану на бедре твоем, на теле -
башлыком завяжем, а ту рану, что зияет на плече - ремнями
от кремнёвки стянем, да потуже.
Я коня в дорогу приготовлю,
посажу тебя в седло, - ты должен
Жаммирзе помочь в сраженье честном.
Если так мы сделаем, то силы,
Бейбулат, найдёшь ли ты для битвы?" -
так жена, сама рыдая, стала мужу говорить у изголовья.
Бейбулат ответил ей: "Возьми-ка
турмал мой и погляди, где битва
кружится? И кто в живых остался?"
Поглядев, жена сказала: "Боже!
О, мой Бейбулат! Там бой не молкнет.
А на Жаммирзе бешмет дымится!
Альбика хоронится в сторонке,
держит скакуна, от пуль свинцовых
прикрываясь рукавом, о Боже!" - так сказав, ему перевязала
рану на бедре тончайшей марлей, башлыком - ранение на теле,
раны на плече она ремнями от оружия перетянула, -
помогла в седло подняться мужу и на бой его благословила,
хоть и знала: будет бой ужасным.
Бейбулат к супруге обратился: «Слушай, дорогая, если нынче
суждено погибнуть мне, то эта гибель будет не последней в мире.
Если же вернусь живым из боя, то, клянусь, что скакуна отдам я,
в честь твою, супруга, бедным людям.
Если же придётся мне погибнуть,
то, прошу тебя, не оставайся день и ночь скорбящею вдовою.
И не позволяй, чтоб говорили вслед тебе аульные подонки:
"Вон идет вдовица Бейбулата..." Я тебе, если погибну в битве,
разрешаю выйти снова замуж.
Но, коль выходить, то замуж выйди
за орла, а не за куропатку!» - так сказавши, Бейбулат умчался
Жаммирзе на помощь, в бой смертельный.
Стойкая супруга Бейбулата вслед глядела мужу - не рыдала.
А когда он скрылся, то тихонько стала плакать, будто прозревала,
что случится с мужем в страшной битве.
Потому сняла она монисто,
украшения сняла с себя, - всё это раздала сиротам и убогим,
а сама же на крыльцо присела, волю дав слезам и горьким думам.
Бейбулат примчался к месту боя:
"Ассалам алейкум! Пусть поможет
Бог тебе, о Жаммирза, в сраженье!»
Жаммирза откликнулся: "Зачем ты
появился? Вижу, что изранен. В схватке неуступчивы мержойцы.
Боже, как тебе от них досталось!"
Бейбулат сказал: "Не говори так,
Жаммирза, сын Мады, ведь чеченцы
Если бьются, то сурово, молча.
Молча же и в битве погибают!" И вступили двое дружно в схватку -
вдвое жарче битва закипела. И Всевышний так распорядился,
что отважным даровал победу. И они, благодаря удаче
постреляв одних, других рассеяв,
поняли, что взяли верх в сраженье.
Уложив, как принято, убитых,
и собрав, как водится, трофеи,
Бейбулат и Жаммирза с сестрою
возвратились в свой аул. Но прежде
Жаммирза сказал им: "Я отъеду,
у меня тут дело есть святое.
Я вас догоню, домой езжайте".
Жаммирза, когда пришел к мечети,
то созвал друзей, чечан-аульцев:
кто упрямился, привёл насильно.
И тогда-то Жаммирза сказал им:
"Чтоб вам сдохнуть, о чечан-аульцы,
смельчаки, отважнейшие парни!
Уж не вам ли скакунов дарил я, если без коней вы оставались?
Уж не вас ли я снабжал быками, если вы без тягла оставались?
Так ведь было, а, чечан-аульцы? Но еще позорней жить нам, если
скот у нас мержойцы угоняют, оставляя нам одни телеги!
А еще позорней жить нам, если нас отменных лошадей лишают,
на гвоздях нам оставляя сёдла!
Так мы жить не сможем больше вместе!
Вы же не защитники, а трусы! Уходите жить от нас за Терек!
Видеть не могу вас! Уходите!"
Пусть будут удача с победой
тому, кто за честь свою бьётся!
Пусть будут позор и бесчестье
тому, кто бежит из сраженья, -
пусть он на бегу задохнётся.
О Храбром Чеге и Бейбулате, сыне Таймы
Расположившись на стуле трёхногом,
думы и чувства доверив струнам пандура,
пальцами, будто бы стеблями, их шевеля,
глаз не смыкал до утра Чега Отважное Сердце.
В час, когда солнца лучи над горами взошли,
в саклю свою он позвал молодца из аула.
Чега Отважное Сердце к нему обратился:
"Друг, собери ты мне гордых чеченских кантов,
чтобы нам выступить завтра в поход за добычей"
Лишь только Чега Отважное Сердце умолк,
медлить с ответом не стал молодец из аула:
"Чега Отважное Сердце, готов я позвать
молодцев лучших аула. Куда их вести?" -
"В час, когда звёзды на небе начнут угасать,
а жёлтое солнце ещё не успеет взойти,
молодцев ты приведи в ущелье Гулоза,
где алмасты своих деток рожают, рыдая.
Буду джигитов я ждать под горою Сусхана -
там, где гнездятся весной лебединые стаи".
Выслушав Чегу, кивнул молодец из аула:
"Завтра увидимся, Чега Отважное Сердце!
Не сомневайся, я выберу лучших людей
и приведу их в ущелье под гору Сусхана", -
и, поклонившись, из сакли ушёл удалец.