На рассвете, когда разбегаются звёзды,
муравьиное войско сошлось в три кольца
вкруг на смерть обречённого Владикавказа.
И тогда с высоты повторил князь Анзор:
"Если вы приведёте, строптивые братья,
на площадку к мечети родную сестру,
крепких стен городских не взорву, населенья
не трону. Уеду! Вам хлебом клянусь!"
Осетинские молодцы, выслушав это,
устрашились, лишь старший из братьев вскричал:
"Бог свидетель, Анзор, хоть пощады не знаешь,
прояви милосердье во имя любви
к нашей младшей сестре! Нет красивей на свете,
чем она, никого, ты осаду сними, -
лучше вызови нас ты на схватку с тобой!"
Гнев сдержавши, на это ответил Анзор:
"Если мы не увидим у вашей мечети
вашей милой сестры, этот город спалю
и сравняю, пощады не будет безвинным, -
так что круглых голов не сберечь никому!"
И тогда начался бой жестокий, кровавый,
встали пятеро братьев друг к другу спиной.
Со стального рассвета до вечера бились,
от заката сражались они до утра.
После третьего дня среди трупов грузинских
трое братьев усталых в бою полегли.
Старший, раненый брат, обнимая сестрёнку:
"Поезжай-ка, родная, в Чечню, - говорит. -
Мы в неравном сражении скоро погибнем,
если в помощь соседи не смогут прийти.
Трое братьев погибли, и мы на исходе,
а чеченские воины - гордый народ:
чувство мести они с молоком материнским
от рожденья впитали, а острый клинок
детям на день рождения взрослые дарят!
Поспешай, притворись побирушкой-юнцом".
И, обмазав лицо чёрной сажей и грязью,
нарядившись в лохмотья, коня оседлав,
поскакала виновница битвы к Анзору
испросить разрешенья уехать в Чечню.
Перед юношей нищим смутился Анзор
и легко обманулся, поскольку мальчишка
мать с отцом помянул и голодных детей,
и большую родню, ожидавшую денег.
Князь простую записку постам написал:
"Этот мирный юнец пробирается к дому.
Пусть идёт себе с Богом, а мы поглядим,
что нам далее делать по ходу сраженья!"
И, вскочив на коня, полетела сестра,
будто чувствовал конь убиенного брата,
что, спасая себя, он спасает людей:
горемычную всадницу, братьев пленённых.
После долгой дороги очнулась в Чечне
перед сельской мечетью сестра своих братьев.
Спутав ноги коню, отпустила пастись
боевого товарища, скинув оружье,
родниковой водою умылась с дороги.
И тревожно застыла, не зная, как быть.
Подошёл к осетинке чечен темноглазый,
ослеплённый её неземной красотой,
и спросил по-чеченски: "Откуда такая?
Чем могу я помочь?" Только не поняла
дева юношу и отвернулась, смутившись.
И тогда тот чечен, разыскавши муллу,
рассказал муэдзину о деве прекрасной,
что пустила коня, ремешками стянув
ему ноги, - умывшись, застыла немая.
Вышел к деве мулла, восхищенье сдержав,
вкруг неё обошёл небольшую площадку
и спросил незнакомку на двух языках,
на своём и арабском: "Откуда такая?
С чем пришла?" - но услышал молчанье в ответ...
Тут гихоевский люд вышел гостеприимно
и домашней едой стал её угощать.
Но наездница в горе забыла о пище.
Вспоминая о братьях, рыдать начала...
В это время в село возвратился из странствий
сам отважное сердце - Золтан Шихмирза
и спросил о беде безутешную деву
на чеченском и русском - на двух языках.
Не услышав ответа, спросил осетинку
на её языке, и она ожила:
"О Золтан Шихмирза! - на коленях сказала, -
Много злата грузинский Анзор обещал
за меня осетинам, но честные братья
отказались от сделки. В неравном бою
трое братьев погибли, а старший из братьев,
нарядив меня парнем, к гихоям послал.
Братья в цепи закованы. Если ещё
не убиты, тебя заклинаю Аллахом,
умоляю, спаси, на подмогу приди -
накажи за разбой и бесчестье тирана!"
Ниц упала на землю она перед ним,
перед всеми, кто был у гихойской мечети.
И тогда обратился Золтан Шихмирза
к землякам, но услышал молчанье в ответ.
Огорчённый, остался один на один
с молодой осетинкой и сильно смутился.
Покраснев от стыда за других молодцов,
он сказал ей: "Послушай, - решительно, твёрдо,
не рыдай! В нашем доме тебя приютят.
Отдохни от беды. Я оставшихся братьев
постараюсь найти, из неволи спасти.
А за братьев убитых твоих поквитаюсь!"
И оставивши на попеченье родных
безутешную гостью, воинственно рыкнул, -
и от плети его чистокровный скакун
поднялся на дыбы и унёс его в горы.
В это время дымящийся Владикавказ
стал свидетелем жуткой резни и плененья
гордых братьев, закованных в кандалы...
И вскричал Шихмирза, прискакавши на тризну:
"Эй, бойцы-молодцы, передайте тотчас,
что зову я на битву крутого Анзора!"
И Анзору прислужники донесли:
мол, какой-то ублюдок тебя беспокоит!
Выгнал князь из палатки походной гонцов,
чтобы зря идиоты являться не смели.
Но представился снова Золтан Шихмирза,
упредив, что в Чечне не спускают обиды
ни царю, ни псарю! Но упрямый Анзор
вновь посланцев прогнал, чем прогневал чечена.
И грузинский откликнулся горн боевой,
и призывный послышался гром барабана...
Конь чеченский копытами толпы врагов
стал топтать, засвистала чеченская сабля.
Зря, сзывая на бой барабанщик стучал,
зря горнист вдохновлял на атаку пришельцев!
Из Чечни богатырь бился ночь до утра
и с утра, словно барс, он сражался до ночи,
и немало усталых врагов положил,
и принудил Анзора просить о пощаде:
"Извини меня, дурня, Золтан Шихмирза,
видит Бог, я о сваре своей сожалею.
Если хочешь, по-царски тебя награжу,
ничего мне не жаль: ни невольниц, ни злата!"