- Вы откуда едете? - спросил Сями.
- Ниоткуда! - смущенно опустил голову Хасаи. Стыдно ему было рассказывать о случившемся.
- А как же вы сюда угодили? Ни Хасан, ни Хусен не ответили.
- Вон ведь мост рядом! Зачем было в овраг загонять беднягу? - не унимался Сями.
- Это не мы. Она сама...
- Что же, вожжей у вас нет?
- Мы на кладбище ходили... - вставил Хусен.
- А тебя не спрашивают, - оборвал брата Хасан. Сями взялся за конец оглобли сзади.
- Ну-ка, подгоняйте лошадь! - сказал он и напрягся.
Колесо, что увязло до самой ступицы, стало подаваться. Лошадь потянула из последних сил. Арба вылезла. Хасан развернул ее. Сями удивленно посмотрел на мальчика.
- Вы разве не в село?
- Нет, мы в лес едем.
Подойдя поближе, Сями притянул Хасана к себе и, хотя вокруг никого не было, зашептал на ухо:
- Заедешь в Тэлги-балку, там по правую сторону дороги лежат нарубленные дрова, - он хихикнул. - Это я оставил. Забирай их.
- Мне чужие дрова не нужны, - замотал головой Хасан.
- Элмарза вчера ночью отобрал их у людей. Это не его дрова. Забирай их смело. Только никому не говори, что я тебе об этом сказал. Слышишь? Молчок! - и он приложил палец к губам.
- Элмарза поймает...
- Он в Пседах уехал. Вернется только вечером.
- Нет, нет, - снова замотал головой Хасан и тронул лошадь.
- Ну и дурак! - махнул рукой Сями.
Не успели братья доехать до леса, пошел дождь. Он уже больше двух недель висит тяжелой завесой над Алханчуртской долиной: то пойдет, то перестанет. Но на этот раз он, похоже, шутить не собирается. Делать нечего, назад поворачивать нельзя - нужны дрова.
- Хасан, ведь дождь идет... - Хусен посмотрел на брата с надеждой.
- Ну и пусть идет. От дождя еще никто не умирал, - ответил Хасан равнодушно.
Дрова, о которых говорил Сями, и правда лежали на месте. И почти у самой дороги. Чего проще, нагрузить их на арбу и без хлопот повернуть назад. Но мальчики не решались притронуться к чужому, так их с детства приучили. Только с жадной завистью посмотрели они на дрова и проехали мимо. Ребята были уже на опушке, когда дождь, сначала смешавшись со снегом, постепенно совсем уступил свои владения белому вестнику зимы.
- Хасан, снег! Видишь, снег! - закричал Хусен.
- И чему ты радуешься?..
А разве не радостно? Первый снег - всегда счастье для детей. Сразу вспоминаются санки, ледяные горки и уж конечно не то, что, может, и на ноги надеть нечего.
Вот и Хусен радовался. Он тоже не думал ни о полуразутых ногах своих, ни о нетопленной комнате.
Хусен был еще в том возрасте, когда, несмотря на все беды жизни, думают больше об играх, чем о хлебе насущном.
В другое время и Хасан еще порадовался бы снегу. Но сейчас старший из братьев по-настоящему осознал себя главой семьи, хозяином. А для хозяина ранняя зима всегда некстати.
Снежинки пока еще не залеживались. Едва прикоснувшись к земле, они таяли и исчезали без следа, но падали очень густо. И все-таки Хасан взял топор и упрямо углубился в лес.
До чего же противно в такой день в лесу. После каждого удара топора с веток низвергается целый поток. Крупные капли, скользнув по мокрой шапке, скатываются за ворот.
Хусену его работа кажется еще тяжелее. Хасан стоит на одном месте и рубит, а ему надо перетаскивать дрова к арбе. Одежонка промокла до нитки, в чувяках хлюпает вода. Чтобы меньше ходить, Хусен дожидается, пока Хасан нарубит побольше дров. Но едва Хасан увидит, что брат стоит, сразу кричит:
- Не стой на одном месте, замерзнешь!
Потому он и сам работает без передышки.
... Когда убили отца, дети плакали. Очень горько плакали, но тогда они еще ни понимали, как он нужен им и какой трудной будет жизнь без него...
Сиротская доля день ото дня все больше и больше давала себя знать.
На минуту оторвавшись от работы, Хасан вдруг увидел, что склоны и впадины вокруг будто укрыты белым покрывалом. Занятый делом, он и не знал, как много снегу навалило, к тому же из лесной чащи не так все заметно. Дольше оставаться в лесу небезопасно. Хасан это понял и стад собираться. Быстро побросав все дрова на арбу, ребята двинулись к дому. Нарубить успели очень мало. И почти все - кривые орешины. С такими дровами людям на глаза стыдно показаться, да и хватит их едва на неделю...
Хасан невольно вспомнил слова Сями. Те дрова ведь и правда ничьи. Элмарза отобрал их у людей. И раз Сями не смог все увезти, - значит, кто-нибудь другой подберет, а может, под снегом останутся и вовсе пропадут. «Говорят, взять чужое - грех. А почему тогда Элмарза берет чужое, если это грешно?..» Хасан совсем запутался.
Наконец добрались до злосчастных дров. Оба брата шли пешком. Мерин, как всегда, домой возвращался быстрее, и подгонять его не приходилось. Он, видать, тоже спешил скорее укрыться в сарае от холода.
А потому остановить его удалось не сразу...
Когда Хасан подошел к дровам, Хусен вздрогнул от неожиданности.
- Это же чужое!
- Ну и пусть чужое!
- А если кто-нибудь увидит?
- «Увидит, увидит»! Хватит болтать! Иди лучше помоги мне! Дров оказалось не так уж много, едва до края борта нагрузили.
Но это, может, и к лучшему. Будь их больше, пришлось бы увязывать. А силы у ребят не такие, чтобы с этим справиться.