- А ты помолчи, брат, - отмахнулся от Мурада Гинардко. - Казаки заняли Кабарду и Осетию. Не сегодня завтра завладеют Владикавказом и Грозным. Тогда мы останемся без выхода, как зверь, окруженный охотниками.
- Разве не жаль тебе женщин и детей, Хаджи?! - вырвалось у Шаип-муллы. - если мы пришли сюда ради себя, пусть мне могила будет тесной. Тревожимся за женщин и детей.
На Шаип-муллу Гинардко рукой не махнул. Дождался, пока тот закончит. Вытерев платком свое лоснящееся, красное лицо, он продолжил:
- Таким образом, затравленного зверя выкуривают, а затем убивают...
- А если этот зверь сам сдается, тогда что бывает? - прищурившись, спросил Торко-Хаджи. - Его пожалеют? Оставят в живых?..
С минуту все молчали. Гинардко тоже не знал, что ответить. Встретившись взглядом с Торко-Хаджи, Шаип-мулла пожал плечами, хотя прекрасно понимал, что ни один охотник в такой ситуации не оставит зверя в живых.
- Говоришь, оставят ли в живых? - переспросил Элаха-Хаджи, погладив свою белую бороду и крепко сжав ее в кулак. - Если этот зверь не вреден, его можно и не убивать, приручить можно.
- Хочешь сказать что и нас можно приручить.
- Иного выхода нет! - Гинардко развел своими большими руками.
- Клянусь всеми Коранами, которые хранятся в Мекке, что нет иного выхода, - заключил Элаха-Хаджи.
Шаип-мулла покачал головой и промолчал. Хотел, видно, что-то сказать, но решил, что те двое высказались и за него. Сами взялись за дело, сами пусть и завершают.
Шаип-мулла не станет спорить, не хочет он открыто идти против Торко-Хаджи. Неизвестно, что еще будет. Если утвердится новая власть, Торко-Хаджи пригодится Шаип-мулле. Только бы он не обозлился, что Шаип-мулла пришел сюда с этими людьми.
«Эх, знать бы, какая же власть в конце концов утвердится, - подумал Шаип-мулла, - тогда бы не пришлось изворачиваться!»
Торко-Хаджи сидел, так низко опустив голову, словно шея не держала ее, и был явно недоволен. Метнув из-под густых бровей сердитый взгляд на Гинардко, он сказал:
- Заруби себе на носу: вашим охотникам вайнахов не приручить! Так и знай!
- А болшеки приручат их? - покосился Гонардко своими бычьими глазами.
- О них не говори. Они не на охоту вышли. У них совсем другое на уме. Болшеки думают о народе, о его благе. Я верю, им, и вам бы всем пора поверить...
- Торко, прости, я перебью тебя, - вступил в разговор Элаха-Хаджи. Сам Хаджи, он не удостоил Торко-Хаджи полного имени. - Допустим, что, как ты говоришь, эти болшеки хотят создать рай на земле...
- Я не говорю, что они хотят создать рай. Болшеки дают людям землю, свободу, равные с другими народами права...
- Хорошо, хорошо! Пусть они дадут народу все, что ты сказал. А вред, который будет нанесен правоверным? Об этом ты поду мал?
- Мы не можем жить, посадив себе за пазуху этих болшеков, - вмешался Гинарко. - Пуля обожжет и живот и спину. Я не хочу умирать из-за них.
- Мы-то и умрем - не беда, - вздохнул Шаип-мулла. - А вот женщин и детей жалко! Я не знаю... - Он пожал плечами, опустил глаза и почти шепотом закончил: - Зачем земля, коли погибнут родные и близкие?..
- Вот именно! - согласился Гинардко. - От недостатка земли еще никто не умирал...
- Умирали, Гинардко! - сказал Торко-Хаджи. - Одни умирали оттого, что не имели ее, голодали, другие умирали в борьбе за землю. Не из-за земли ли погиб Беки? Кому не больно, тот не стонет. Вот так-то!
- До сей поры я жил болью своих аульчан, - вспылил Гинардко. - И сейчас этим живу, не то не сидел бы сегодня под твоей крышей. Не нужны нам войны. Отцы наши говорили: «Война сыновей не рождает, она уносит их».
- Воллахи, правильно они говорили! - воскликнул Элаха-Хаджи, поглаживая при этом бороду.
- Согласен с тобой, верно говорили, - поднял руку Торко-Хаджи. - Моего сына тоже война унесла.
Прошло больше двух месяцев со дня гибели Абдул-Муталиба, но до сих пор никто еще не слышал, чтобы Торко-Хаджи произносил его имя.
- Вот видишь! Ты на себе испытал все зло войны!
Зачем же другим желать того же? Не одна мать останется без сына, не один ребенок осиротеет...
Торко-Хаджи решил покончить с этим пустым разговорим. Нового они ничего не надумали и не надумают. Это ясно.
- Каким же образом вы хотите предотвратить зло? - спросил он, резко вскинув голову.
- Не будем лезть куда не следует, тем и убережемся! - проговорил Элаха-Хаджи.
- Как это понимать?
- Очень просто! - рубанул своей огромной ладонью воздух Гинардко. - Надо немедленно отозвать всех наших людей, что несут караул на дороге у Магомед-Юрта. Пусть возвращаются восвояси. Потребовать этого должен ты. Кроме тебя, они никого не послушают...
- Нам нет дела до того, куда рвутся казаки, - добавил Элаха-Хаджи. - Пусть себе идут хоть во Владикавказ, хоть в Грозный, только бы нас не тронули!..
- Бичерахов, говорят, обещал не причинять никакого ущерба трем нашим селам, - продолжал Гинардко, - если мы дадим им свободно пройти по дороге...
- Неужели вы действительно рассчитываете, что я помогу вам в таком подлом деле? - сверкнув глазами на Гинардко и на Элаха-Хаджи, проговорил Торко-Хаджи. - Так знайте же, этому не бывать!