Эсет думала о своем. Как ни отгоняла она воспоминания о разговоре с матерью, а из ума не шла обида. И за что они не любят Хусена? Ведь ей очень хорошо с ним. Он так молод, так хочет жить. Неужели вдруг?.. У Эсет все сжалось внутри при мысли о том, что их ждет новая беда. Она глянула на Гойберда и спросила, почти крикнула:
- А нас они тронут, эти проклятые?
- Тронут, если сил хватит. Не пожалеют. Клянусь Богом, не пожалеют... А мы-то думали: конец нашим бедам. Чего еще было желать: земли дали, семян тоже...
Все замолкли и опустили головы, как на похоронах. Один Султан не прислушивался, о чем говорят взрослые, что их тревожит. Он сидел и с восторгом наблюдал за всем, что его окружало: за застывшим высоко в небе жаворонком, юркой ящерицей в придорожной траве... Султан тревожился лишь тогда, когда кто-нибудь из братьев, вдруг вооружившись, вихрем уносился на коне, чтобы неизвестно когда вернуться.
Лошадь идет хорошо. Хусен молчит. О чем он думает? О народе своем, спокойствие которого снова в опасности, о доме, который он, может, так и не достроит, о том, что будет с Эсет, или о лошади, которую и на этот раз не купит Гойберд?..
2
Уходят и уходят в сторону Кескема всадники. Завеса желтой пыли на улицах не опускается.
- Что там случилось? - спрашивают одни.
- Говорят, начальник большой приезжает! Товарищ самого Ленина! Эржакинез , отвечают другие.
Еще никто не знает, о чем пойдет речь на сходе, но все спешат туда, вооружившись кто чем богат: не знаешь, может, прямо оттуда придется идти воевать.
Всего несколько дней минуло, как до Сагопши дошел слух о том, что в Моздоке подняли головы белоказаки. Вести со дня на день становились все тревожнее. На Тереке уже разгорелось настоящая война. И в Прохладной, и в Грозном тоже...
Братья едут рядом. Хусен чуть сдерживает своего коня, а Хасан, наоборот, подгоняет. Только так они держатся вровень. Хасан нервничает, все хлещет кнутом своего мерина, а толку мало.
- Ничего, успеем, - успокаивает его Хусен.
- «Успеем», - сердится Хасан. - Видишь, как люди гонят.
- Хочешь, садись на моего и скачи вперед, - предлагает брат, - а я подъеду позже?
Хасан не ответил. И Хусен замолк.
Посреди села собралось столько народу, как в пятницу на базаре. Большинство были на лошадях. Из трех сел собирались. Пешими так скоро не собрались бы. Были тут люди и из хуторов. Всадники стояли вокруг и белобородых стариков, сидевших на больших камнях у ворот, словно охраняя их.
- Видишь, - сказал Хусен, - я же говорил, что успеем. Только еще собираются.
Хасан не слушал брата. Его сейчас занимала кляча, на которой он сидел, и перекинутое через плечо ружье. Хусен давно уже предложил ему свою винтовку. Но в сложившейся обстановке Хасан не мог пойти на это. Ведь у брата вражда с сурхохинцами. С ружьем против них не устоишь.
Хасан не очень доволен, что брат живет от них отдельно. Но возражать против этого он не мог. Эсет не хотела жить вблизи от родительского дома, под недремлющим оком отца и брата. И с этим трудно было не согласиться, потому и пришлось отдать Хусену и лучшего коня, и винтовку...
Площадь полнилась шумом. Разобрать, кто и что говорит, было невозможно, но вот все стихло, головы людей повернулись в сторону улицы. На ней показалось несколько всадников. По одежде можно было догадаться, что одни из них русские, другие вайнахи. Был с ними и Дауд.
Хусен рванулся ему навстречу, но Хасан удержал брата.
- Не до тебя сейчас Дауду, - сказал он. Народ всполошился. Посыпались вопросы.
- Кто из них Эржакинез?
- Наверно, этот...
- А кто он по национальности, интересно?
- Тебе не все равно?
- И то верно. Лишь бы добро нам сделал.
- Жди, обязательно сделает. Первым долгом пошлет против казаков воевать!..
- Понадобится, так и повоюем...
Всадники подъехали к толпе, спешились и сквозь образовавшийся коридор направились туда, где восседали старики. Те поднялись навстречу гостям, ответили на приветствие.
Первым заговорил Дауд.
- Мы прибыли к вам из Владикавказа, - сказал он. - Привело нас важное дело. Со мной еще приехали товарищи. - Дауд пока зал на высокого русского в фуражке и ингуша.
- Нас послал сюда Серго Орджоникидзе, - заговорил русский. Рядом стоявший черноволосый человек с коротко подстриженными усиками тотчас стал переводить.
- Серго Орджоникидзе, - продолжал русский, - большевик. Чрезвычайный комиссар. Он прибыл к нам, чтобы оказать по мощь в борьбе за Советскую власть на Северном Кавказе, руководить нашими действиями, указать верный путь. Сам Ленин при слал его...
- Да сохранит Бог и его и Ленина, - раздалось в толпе.
- Время сейчас очень трудное. Враги революции рыщут всюду. Жизни не жалеют, только бы уничтожить Советскую власть. - Оратор откашлялся и протянул вперед руку. - А на Тереке и в Кабарде вон что творят!.. Сжигают дома бедняков. Убивают стари ков, женщин и детей...
- Остопирулла! - послышалось с разных сторон.
-... Враги наращивают свои силы. Есть опасность, что не сегодня-завтра они вторгнутся и к вам...
- Да уж кого-кого, а нас в покое не оставят! -... Надо быть готовыми! - сказал русский.
При этих словах Хасан вдруг услышал недалеко от себя: