Сыновья Беки

Боков А. Х.

- «Надо быть готовыми»! Как будто в наших силах с ними сладить. У них пулеметы и пушки.

Это сказал человек, одетый в новенькую синюю суконную черкеску. На голове у него красовалась светло-коричневая каракулевая папаха, блестящая, словно золотая. Поверх серебряных газырей тянулся шелковый шнур. Настоящий офицер, только пагонов не хватало. Даже короткие, закрученные кверху усики были истинно офицерскими.

- Ну и что такого, что у них пулеметы и пушки? - возразил кто-то в толпе.

- Сровняют с землей наши села.

- Что же ты предлагаешь?

Второй голос показался Хасану похожим на элбердовский. И черкеска у этого человека, как у Элберда, коричневая. Но это был не он. Да и мог ли Элберд быть здесь? Хасан, правда, слышал, что рана его зажила и что он уже ходит. Но говорят, совсем не показывается на людях. Все толкует о том, что не успокоится пока не сведет свои счеты с Гарси.

- Так что же, по-твоему, надо встать перед ними на колени: мол, делайте с нами что хотите? Разве они не такие же люди, как мы, не одним Богом созданы? - вмешался в разговор Хасан.

- Ими командуют офицеры. Они хорошо знают, что такое война, - не унимался человека в синей черкеске.

- Ты небось тоже из офицеров? Возьми на себя командование и веди нас против них! Служил царю, послужи теперь своим одно сельчанам...

Спор этот уже мешал людям слушать оратора. Все зашикали на них.

- Мы верим, что вы готовы поддержать революцию, - продолжал русский. - Люди из ваших сел не раз доказали это. Во главе с Торко-Хаджи многие из вас участвовали в бою с белыми во Владикавказе, я сам видел, как прямо из Базоркино, со съезда ингушского народа, люди отправились в бой. Многие там погибли. Сей час революция выдвигает перед вами новую задачу. Надо выставить боевое охранение на подступах к Алханчуртской долине, и особенно там, где проходит дорога из Моздока во Владикавказ. Этот район мы считаем особенно важным. Банды Бичерахова могут именно по этой дороге прорваться к Владикавказу и Грозному. Там уже несколько дней идут бои. Надо сделать все возможное, чтобы враг не мог подкинуть туда подкрепление. Казаки Карабулакской и Троицкой станиц перешли на сторону революции. Во главе с Дьяковым они бьются с белыми, Серго просит вас помочь в охранении Алханчуртской долины.

В толпе поднялся шум.

- Передай, что мы надежно закроем все подступы к опорным пунктам. Как на замок запрем!

- Пока живы: ни одной души не пропустим!..

Едва ему перевели смысл возгласов, русский довольно заулыбался.

- Мы не сомневались в вашей преданности. Потому и приехали к вам. Советская власть и Ленин всегда будут помнить, с какой готовностью вы идете на защиту завоеваний революции! Желаю вам удачи!..

- И тебе пусть будет удача!..

- Живи долго!..

- Дай тебе Бог силы...

- Тише, люди! - крикнул Дауд. - Он еще не кончил свой раз говор.

- ...Война есть война! - продолжал русский. - В ней главное - дисциплина и порядок. Надо сформировать отряды и во главе каждого из них поставить командира!.. - Оратор посмотрел на Торко-Хаджи и добавил: - И Торко-Хаджи будет легче с помощниками. Одному ему трудно!..

Затем слово взяли двое стариков. Один говорил долго и замысловато. Но главное, в чем он хотел убедить Дауда и его товарищей, это то, что ингуши готовы защищать новую народную власть.

Другой старик был краток.

- У меня два взрослых сына, - сказал он по-ингушски, испытующе глянув в глаза русскому. - Скажи Эржакинезу, что они пойдут туда, куда он велит, хоть на смерть. А если понадобится, я и сам пойду!

Старик окинул взглядом толпу и пожал плечами. А тем временем слова его перевели русскому. Тот приложил руку к сердцу и кивнул старику в знак благодарности.

И тут Хусен услышал голос Гойберда:

- Разве только он пойдет? Я тоже пойду, если надо! И я, и сын мой. Понадобится, так и умрем. Чем сдаться этим собакам, лучше умереть. Клянусь Богом, лучше!

На слова Гойберда мало кто обратил внимания. Все ждали, что скажет Торко-Хаджи, а он, как обычно, сказал очень коротко:

- Во, люди! Слыхали? Поняли?

- И слыхали, и поняли!

- В таком случае, как советует наш гость, создадим в каждом селе отряды, а точнее - сотни. Так, как это бывает в кавалерии. В помощь нам дали бывшего офицера, знакомого с военным де лом...

При слове «офицер» народ недовольно зашумел. Торко-Хаджи поднял руку:

- Этот офицер добровольно перешел на нашу сторону, на сторону Советской власти.

Шум утих.

- Кто в какой сотне, узнаете завтра. После этого выберем командиров.

Гости ускакали. Народ тоже стал постепенно расходиться. Но не все. Иные еще долго обсуждали событие.

На другой день в каждом селе объявили, кто в какой сотне.

Хасан и Хусен попали в одну сотню.

И снова потекли длинные дни ожидания. В одном было легче, чем раньше: на дворе стояло лето. Днем ли, ночью ли, в минуты передышки можно было броситься прямо в траву и отдохнуть. Не будь недоделанных дома дел по хозяйству, караул показался бы чем-то вроде приятного времяпрепровождения. Но не для всех...

Каждый раз, возвращаясь домой, Хусен заставал Эсет с покрасневшими, опухшими глазами и бледным, как стена, лицом. В ответ на его укоры Эсет отрицала, что плакала, ссылаясь на бессонницу, оправдывалась, что просто скучает. Но Хусен-то знал о ее тревоге. Совсем недавно она сказала ему, что ждет ребенка. И видно, поэтому теперь особенно тревожилась за мужа.

 
При использовании материалов сайта,
ссылка на groznycity.ru обязательна
Разработано на CMS DJEM
© groznycity.ru