- Люди, вы слышите?
Как и прежде, все промолчали. Даже не засмеялись. Что. собственно, смешного? Говорит, - значит, действительно увел. Не один же Шапшарко такой смельчак?
- Как тебе удалось в то время с Терека увести лошадь?
- Очень просто. Увел и не хвастался, как ты, всем и каждому... Шапшарко примолк. Амайгу показалось, что здоровая щека его стала похожей на мяч. Дело оборачивалось спором, не родиться бы новой вражде!.. Амайг незаметно опустил руку в карман. Пальцы коснулись холодной стали. Не дай бог, разгорится ссора, он встанет за родича своего, за Хасана. Обычай есть обычай. Хотя Шапшарко очень нравился Амайгу.
Но все улеглось. Шапшарко успокоился, а Хасан в общем-то и не думал ссориться. Надувшаяся было щека Шапшарко, как проколотый мяч, опала и приняла свой прежний вид.
Вечером Амайг и Хасан вместе возвращались домой. Они не говорили о событиях дня, но Амайг был доволен собой, своей решимостью встать на защиту Хасана и тем, что все вроде бы принимают его как равного, взрослого...
Амайг привязал нерасседланную лошадь к изгороди и заторопился в дом. Навстречу ему вышел отец.
- Ты почему седло не снял? - спросил он.
Ему бы самому совсем не трудно сделать это. Но важно было приучить сына к порядку и хозяйствованию.
- Я ненадолго. Мне надо возвращаться.
- Куда это?
- На пост.
- Каждую ночь, что ли? Хватит. Ты уж и так далеко зашел.
- Не дальше других.
- Сутки отбыл - и хватит. Еще люди есть кроме тебя. С какой это стати мы должны за других караулить?!
Будь на то воля Мурада, он бы не только за других, и за себя не отпустил бы сына. И не только Амайга. Никого бы не отпустил на это, с его точки зрения, никому не нужное дело. Посадил бы весь народ дома, а казакам сказал бы: не нужна нам советская власть, не нужны болшеки, мы готовы во всем подчиниться тем, кто против этих голоштанников.
- Я не за других поеду, Хусен заболел - за него Хасан едет.
- А ты?
- Я с ним. Веселее будет...
Не отпустил Мурад сына, но и Хасан не поехал. Выяснилось, что Хусен уже чувствовал себя много лучше. Он и отправился на пост в свой черед.
Ночь была ясная и довольно холодная. Звезд на небе видимо-невидимо. Хусен укутался в полушубок и прикорнул. Очнулся он перед рассветом. Рядом на корточках сидел Ювси и улыбался во весь рот:
- Пора, брат, вставать. Молодец ты, я и дома не заснул бы так сладко. Поднимайся да поедем посмотрим, что на дороге делается, в долине. Наша очередь в караул выходить...
Кони с трудом спускаются вниз по склону: росистая трава очень скользкая.
- Иней и сегодня не выпал, - Ювси.
Хусен не ответил. Он не сводил глаз с правого склона. Ровный отрог пересекает хребет. За этим отрогом лежит Магомед-Юрт. Дорога, ведущая из Моздока, идет вверх, круто извиваясь.
«Что это?» - Хусен резко откинулся в седле. Он ясно увидел нескольких всадников. Но не успел и слова сказать, как они уже скрылись из виду. Сколько их было? Двое? Трое? А может, и четверо? И что это за люди? Ювси, похоже, не обратил на это особого внимания.
- Два-три всадника нам не опасны. - сказал он чуть спустя. До подножия хребта оставалось совсем немного. Дальше была равнина. И уж на ней-то все просматривалось.
- Нам бы бинокль, - размечтался Ювси, - в него бы до само го Терека все как на ладони увидеть можно.
- А я без него вижу, - пренебрежительно бросил Хусен.
- Так не рассмотришь, как в бинокль. У казаков есть бинокли...
- Значит, они нас видят лучше?
- Конечно. Даже тогда, когда мы их совсем не видим. Бинокль это удивительная вещь. Он словно бы все притягивает к твоим глазам...
Хусену и без бинокля будто что-то притянули к глазам. Он вдруг увидел какие-то точки, похожие то ли на отару овец, то ли на стадо коров.
- Я без всякого бинокля вижу, что там впереди движется ста до, - сказал Хусен.
- Какое стадо? - удивился Ювси. Приложив ко лбу руку, хотя солнца и не было, он стал смотреть туда, куда ему показал Хусен.
- Не вижу. Что за стадо?
- Я не могу разобрать, то ли это коровы, то ли овцы, но наверняка какое-то стадо. И кажется, идет оно в нашу сторону. Точнее, не идет, а как-то разбросано стелется, в виде длинного ремня.
- В виде ремня, говоришь? - насторожился Ювси.
-Да.
- Тогда это не коровы. И не овцы. Коровы и овцы шли бы врассыпную: кругом-то ведь трава. Они бы обязательно разбрелись.
- А что же тогда? - спросил Хусен, взглянул на Ювси, а про себя подумал: «Значит, люди?»
Некоторое время он молчал, пораженный своей догадкой. Ювси, тоже не раскрывая рта, смотрел на Хусена.
- Подъедем поближе и узнаем, - сказал он наконец. - По твоим словам выходит, что это люди. Эх, бинокль бы! Как он сейчас нужен. Они ведь тоже нас видят. Так же, как и мы их...
- Что же делать? - пожал плечами Хусен. - И какой толк от того, что мы будем здесь стоять?
- Никакого. Ровным счетом никакого.
Оба чуть проехали вперед.
- Да, это люди! - сказал наконец Хусен. - Коровы и овцы в та кое время года не ушли бы так далеко от села.
Ювси молчал, будто не слышал его. Ехали они не прямо на людей, а стороной от дороги, все больше сквозь кусты. Расстояние уменьшалось, и вот уже были видны не только сами люди, но и стволы винтовок, выглядывающие из-за их спин.