О Прекрасной Таху
В час, когда полдень на землю нисходит,
в час, когда солнце восходит в зенит,
тысячу сытых овец и баранов
свистом лихим и кнутом погоняя,
с крымским кремнёвым ружьём за спиной
с гор в золотую долину спустился, -
так старики говорили, - Ишхойский Али.
Там же, к полудню устав от прополки,
сев отдохнуть от нещадного солнца
в хладную тень от раскидистой груши,
тело расслабила в сладостном сне, -
так старики говорили, - Прекрасная Таху.
Тут появился внезапно Ишхойский Али.
"Как же похожи зелёные чистые грядки
на огород, что полола красавица Таху!" -
молвил Али. Оглянулся вокруг и заметил:
кто-то под грушей в тени неподвижно лежит.
Он осторожно, крадущимся шагом,
к девушке в тень полумрака скользнул.
Как говорили, - золотом серьги сверкали,
пояс на талии весь в самоцветах сиял,
и серебрились застёжки нагрудной парчи.
Девушку не потревожив в полуденном сне,
ловко их снявши, скрылся Ишхойский Али.
Как старики говорили, Прекрасная Таху
в девичьем горе очнулась под старою грушей:
"Боже, о ужас, родимая мама моя!" -
с криком домой побежала, роняя слезы.
"Пусть я умру, моя юная Таху,
что же случилось?" - встревожилась мать.
"Горе со мной среди белого дня приключилось.
Солнце померкло, родимая мама моя!
Я, перегревшись на солнце, устав от прополки,
села под старою грушей в тени отдохнуть
и, разомлев от прохлады, уснула я сладко.
И золотые серёжки в ушах,
и драгоценный мой пояс на талии,
петли серебряные на груди
я, пробудившись, уже не нашла...
Видела я: подгоняя отару
свистом лихим и посохом крепким,
с длинным кремнёвым ружьём за спиной,
в час, когда солнце в зените горит,
шёл по долине Ишхойский Али.
Он и забрал украшенья мои -
те, что когда-то ты мне подарила...
Самоубийцею стать мне Аллах не велит,
но и в живых оставаться мне тяжко:
как опозоренной жить меж подруг?!
Солнечный мир стал мне горше, чем желчь.
Милая мать, приготовь мне в дорогу
на белом блюде - еду повкуснее,
в черном кувшине - послаще питьё,
буду искать я Али в незнакомых краях".
Таху, простившись, ушла из родимого дома,
долго брела к перевалу заросшей тропой.
Солнце померкло, и сумерки стали сгущаться
в час, когда встретились ей чабаны.
"Горцы, да будет ваш вечер спокоен!"
"Да будет твоё появление мирным,
Дочь своей матери! - горцы сказали. -
По доброй ли воле ты в сумерках бродишь?"
"Горец, скажи, где стоянка Али из Ишхоя?"
"Как же он выглядит, этот Али, -
тот, кого ищет прекрасная дева?"
"Тело его мускулистое, словно скульптура,
мастер искусный его высекал из гранита.
Очи Али на твои не похожи глаза -
светом хрустальным горят, как мечта стеклодува!
Также твой стан не сравнится со станом Али -
стройный и гибкий, он больше похож
на тополёк, что растёт на поляне лесной.
Горец, скажи, где стоянка Али из Ишхоя?" -
вновь чабана попросила Прекрасная Таху.
"Видишь отсюда шалаш, что стоит на горе? -
это стоянка счастливца Али из Ишхоя."
взглядом её чабаны проводили, покуда
в сумерках горных не скрылась она.
Но старики говорили: Прекрасная Таху
прямо к стоянке Али постеснялась подняться,
а, погруженная в грустные мысли,
у родника поджидала его...
До наступления ночи шаги раздались:
юный подпасок, слуга Али из Ишхоя,
по воду шёл с бурдюком к роднику.
Взгляд его зоркий в ночной темноте
мигом заметил Прекрасную Таху,
Но, испугавшись её, словно заяц,
с криками он убежал без воды.
Так он бежал, задыхаясь от страха,
будто бы он отпугнул от стоянки
стаю голодных и диких зверей...
В это же время домой возвращался Али,
тихо скуля, подбежали к нему волкодавы.
Сразу всё понял Али и сурово спросил:
"О, студёные ключи,
бьющие из сердца гор,
неужели вы иссякли,
нас оставив без воды?
Неужели волкодавы
так от голода скулят?"
Юный подпасок на это ответил,
перед хозяином пряча глаза:
"Нет, студёные ключи,
бьющие из сердца гор,
как всегда полны воды.
Но увидел я во тьме:
кто-то был у родника -
человек, а, может, леший?
Испугался я его
и вернулся без воды..."
Свистом лихим волкодавов созвав,
стрелы из прутьев орешника взяв,
с крымским кремнёвым ружьём за спиной
тёмною ночью Ишхойский Али,
как старики говорили, пошёл к роднику.
Остановился в шагах десяти и спросил:
"Если ты человек - отвечай: кто такой?
Если ты леший - исчезни навеки отсюда!
Помни, ружьё Али из Ишхоя без промаха бьёт!"
Так прокричал он три раза во тьму.
Эхо три раза вернулось к нему.
Как старики говорили,
от застенчивости перед Али
не разомкнула уста Прекрасная Таху.
"Если я не попаду,
пусть меня ты умертвишь!
Если ж ты осечку дашь -
я тебя не пощажу!" -
так, не дождавшись ответа,
крикнул, стреляя, Ишхойский Али.
Грудь её пуля пронзила,
хлынула кровь изо рта.
Раненой птицей в камыш
пала Прекрасная Таху.
Только тогда она молвила
чистую правду Али:
"Я испугалась Аллаха -
рук на себя не смогла наложить.
а не убив себя, можно ль
мне опозоренной жить?
Солнечный мир стал мне горек.
Ночь не спала я, скорбя.
Вот и пришла я проститься,
чтобы увидеть тебя.