"Да будет Господь с тобою, Чёрный Ногай, ведь мы
явились не для разбоя - табун у тебя угонять,
приехали не за златом и серебром твоим!
Сюда мы, к тебе, явились, чтоб ты нам забрать помог
коней у князя Сахьяри - табун племенной его,
который пасут табунщики за Тереком на лугах.
Спасибо тебе, что принял как полагается нас.
Мы у тебя загостились, прости нас, Чёрный Ногай.
Но мы здесь, увы, не видим из сыновей никого.
А не отправишь ли с нами в набег одного из них?"
И Чёрный Ногай ответил: "Есть сын у меня один,
лет пять еще до пятнадцати ему расти и расти..."
Он приобнял подростка, огладил его бешмет,
на белом бешмете три пуговки старательно застегнул
и так сказал: "Сын мой храбрый, иди с гостями в набег.
Но именем Бога нынче пред вами всеми клянусь,
что если мой сын вернётся, хоть пуговку потеряв,
то собственною рукою я тут же сына казню!
Если из шестидесяти всадников хоть один
будет убит, а сын мой назад возвратится, что ж,
приму я сына, но клятвы я не нарушу своей!
И если же хоть жеребёнка оставишь с маткой его
на пастбище князя Сахьяри, то, видит Господь, что мне
сын мой, придется, - о горе! - тебя зарубить. Иди!"
Нового канта на лошадь сам подсадил отец.
Мальчик тут вскачь пустился, словно заправский кант,
чтоб пастбища князя Сахьяри еще до рассвета достичь.
Короток или долог путь у всадников был,
но подскакали к Тереку, а за рекой - табун.
Маленький Сын Ногая так сказал вожаку:
"Вы останьтесь на этом, я ж на том берегу
сделаю всё, что надо", - и направил коня
в воду, вытянув плёткой как будто огнем обжёг.
Конь рванулся и реку грудью могучей рассек –
позахлестнуло водою пойменные луга,
и разбежался в стороны князя Сахьяри табун.
Маленький Сын Ногая стал коней собирать,
стал их сгонять на берег, к Тереку, но на него
бросились три безумных, три зубастых щенка,
силою схожи со львами, - это им доверял
князь Сахьяри табун свой и не держал пастухов.
Эти щенки, что схожи силой со львами, стремглав
кинулись к сыну Ногая, чтобы его разорвать.
Но маленький Сын Ногая, выхватив шашку свою,
стал, тех щенков отгоняя, смертью зубастым грозить.
Ну а щенки, изловчившись, сзади зашли и враз
кинулись на спину мальчику и, не сумевши загрызть,
в схватке когтями три пуговки всё же успели сорвать.
Маленький Сын Ногая тут же щенков зарубил.
Ни жеребца, ни жеребых медленных в скачке кобыл,
ни жеребёнка при матке не упустил, - всех собрал
Маленький Сын Ногая и через Терек провёл.
И поскакали обратно канты, гоня пред собой
гордость князя Сахьяри - великолепный табун.
Черный Ногай в это время с верхней башни своей
в восьмистекольный турмал глядел - давно ожидал,
где в долине появятся канты и сын его,
сопровождая угнанный князя Сахьяри табун.
Так, приближая далекое, близкое отдаляя, Ногай
всех их сумел увидеть и, кроме того, разглядел:
всадники едут веселыми, сын же невесел его.
Чёрный Ногай, супруге турмал свой передав,
заговорил: "Погляди-ка, супруга моя, пусть к тебе
будет Господь благосклонен, как едут с добычей они.
Всадники едут веселы, ликуют все наподбор,
Сын же наш маленький едет угрюмым, в печали большой.
Если сказал я, что будет - то так и станет оно;
если сказал, что не станет - то и не будет того.
Что же ты видишь, скажи мне, о супруга моя!"
Мужу ответила женщина: "Вижу табун и людей:
гонят веселые всадники к нам лошадей дорогих.
Сколько уехало, столько ж и здесь их: все шестьдесят.
Сын же наш грустен, руками свой белый отцовский бешмет
он держит, увы, на бешмете трёх пуговиц недостаёт, -
вот почему опечален твой маленький кант, Ногай!"
Чёрный Ногай отозвался: "Если уж поклянусь,
то не смогу эту клятву я нарушить вовек.
Если сказал я, что будет - то, значит, станет оно;
если сказал, что не станет - то, значит, не будет того.
Так что судьбы не избечь нам, и придется - о горе! - отцу
голову сына любимого, слово держа, отсечь!"
Взял со стены он шашку, из буковых ножен ее
выдернул - синею сталью сверкнула шашка в руках.
Стал на точиле натачивать лезвие грустный отец,
стал поджидать, как появится маленький сын во дворе.
Канты, табун подгоняя, к селенью подъехали, где
было подворье Ногая. От кантов отъехал один,
волком поджарым казался он - волком как будто и был
маленький Сын Ногая. Он стал друзьям говорить:
«Да не оставит Господь вас, о чеченские канты, друзья!
Славное дело мы сделали - славный угнали табун.
Если же вправду считаете вы делом великим набег,
то я вам дарю безвозмездно нашу добычу, а сам
от дележа откажусь я и вас покину, друзья!
Если еще захотите опять за добычей пойти,
то уж меня поищите в долинах, а не в горах.
Чёрный Ногай, мой родитель, строг и решителен он!
Если сказал он, что будет - то так и станет оно;
если сказал, что не станет - то и не будет того.
Как отправлялись мы, помните, в этот счастливый набег,
он говорил: "Коль с бешмета пуговку, хоть бы одну,
сын, потеряешь, то будешь отцовской рукою казнён!" –
так он поклялся пред Богом, так говорил мой отец.
Если вы помните, канты, Терек когда переплыл,
стал лошадей собирать я, что разбрелись по кустам.