1981 год. Давал концерты на западном участке БАМа. Однажды пришлось выступать в клубе-времянке. Температура в помещении минусовая. Молодые строители сидят в зале в полушубках. Однако программа идет без изменений, — настает время, и я выхожу на сцену в легком одеянии восточного героя, да вдобавок еще босиком. И ничуть, знаете, не было холодно.
— В одном из интервью Вы признались, что в свои шестьдесят лет Эсамбаев танцует намного лучше, чем в двадцать пять. Не поделитесь ли секретом, каким образом Вам удается сохранить физическую и душевную молодость — этот гарант творческого долголетия?
— Один из «секретов» прост. Им я охотно поделюсь с теми, кто желает видеть себя всегда элегантным. Сыт я бываю только во сне. В остальное время суток — жесткие ограничения. Никогда не завтракаю. Обедаю далеко за полдень. Причем всегда отказываюсь от второго блюда. Вечером после концерта также не позволяю себе расслабляться. Танцовщику важно не потерять форму, сохранить то физическое состояние, при котором творческая задача любой сложности кажется нипочем.
Второй «секрет» Махмуда Алисултановича я открыл самостоятельно. Лет десять назад меня, журналиста газеты «Грозненский рабочий», пригласили на его репетицию.
На тускло освещенной сцене, отрешившись, казалось бы, от всего на свете, замер человек. Зазвучала музыка. Герой артиста, снедаемый какой-то отчаянной страстью, резко вскинул руки и закружился волчком, словно вступая в смертельную схватку с невидимым врагом — репетировался бразильский ритуальный танец «Макумба». Он много раз повторял одни и те же движения (замечу, на мой взгляд, эти движения выполнялись артистом безукоризненно), отдавал распоряжения оркестрантам, добивался точности в работе осветителей. Так продолжалось несколько часов...
А вот подтверждение этому открытию.
— Люблю репетировать. Даже прогуливаясь на улице, отдыхая, я повторяю в мыслях движения танца. Не могу отводить репетициям ограниченное время. Репетирую столько, сколько могу, пока не почувствую, что сейчас упаду. Проходит минута, и я начинаю все сначала. Потому что знаю: танец — это целый мир, который надо постигать бесконечно. Однако никогда не ходил и не хожу в балетный класс. Там танцовщик вольно или невольно проникается духом соперничества. Его терзает мысль: ни в коем случае не выглядеть хуже коллег. Танцовщик начинает демонстрировать; виртуозное владение техникой и забывает о другом — философии танца. Пустая репетиционная комната позволяет сосредоточиться... Почему Уланова стала Улановой. Главным в танце Галины Сергеевны была мысль. Исповедуя на балетной сцене принципы психологического театра, она была прирожденной артисткой МХАТа. Я даже не боюсь предположить, что великая в балете Галина Сергеевна была бы великой на сцене драматического театра.
— Часто на встречах со зрителями мне задают такие вопросы, — продолжал Махмуд Алисултанович, — много ли надо времени для того, чтобы так отшлифовать танец. А у меня нет ни одного отшлифованного танца, все — в работе... Артист-аккумулятор, повседневно заряжающийся новыми впечатлениями, мыслями, чувствами. Когда понимаю, что не могу больше привнести в танец что-то от себя, что танец выхолащивается, я исключаю его из репертуара.
...Все танцы из репертуара Махмуда Эсамбаева имеют завидную судьбу — над ними не властно время. Однажды созданные творческой фантазией артиста, они в течение многих лет сохраняют первозданную свежесть, чистоту и выразительность рисунка, праздничную яркость, завораживая окружающих, словно живые, никогда не вянущие цветы, рождающейся на глазах красотой...
Впервые ритуальный индийский танец «Золотой бог» Махмуд Эсамбаев исполнил в конце пятидесятых годов. С тех пор он в репертуаре артиста. Об этом номере написано немало выдержанных в самом высоком стиле страниц. Критиков, писавших тридцать лет назад, удивляло то, с какой изящной непринужденностью преодолевал танцовщик неимоверные физические трудности при выполнении сложных па, как ему, никогда не бывавшему в Индии, удалось с таким блеском овладеть приемами национального хореографического письма, передать дух народа этой страны. Недавно М. Эсамбаев переосмыслил идейную направленность танца. В сегодняшней трактовке «Золотой бог» не просто взволнованно-поэтический рассказ об извечном стремлении человека к труду, это— гимн разуму людей, их способности отстоять мир на земле. Солнце — символ покоя на нашей планете, ее гармонии — должно дарить тепло людям вечно, утверждает своим искусством артист.
— Концерты, репетиции, как я понял, отбирают у Вас большую часть суток. Но все же свободное время, наверное, тоже бывает. Как Вы им распоряжаетесь?
— Стараюсь как можно больше читать. Хожу в цирк. Именно на его арене состоялся мой артистический дебют. Люблю цирк за оптимизм, искренность, поразительное умение вселять в душу каждого, кто с ним встречается, ощущение праздника. Такие чувства я испытываю, когда смотрю выступления группы со звучным названием «Джигиты Чечено-Ингушетии». Номер «Горская легенда», подготовленный Тамерланом Нугзаровым, известен не только в нашей стране, но и за рубежом. Поэтому нет нужды останавливаться на нем подробно. Скажу лишь о том, что, на мой взгляд, представляется главным в нем. Пожалуй, впервые традиционный дивертисмент джигитовки был скреплен в этом номере единым сюжетом. Сюжет оплодотворен мыслью, прекрасной мыслью о необходимости прекратить вражду и распри между людьми. Добавьте к этому безукоризненную техническую подготовленность труппы. И тогда станет понятен успех, который сопутствует выступлениям моих земляков.