- Куда вы? - пристали к ним Зали и Мажи.
- За семь гор!
- А зачем нож заточили? - спросила Зали.
- Тебя зарежем!
На счастье, Гойберд был во Владикавказе. Не то не отпустил бы их в ночь, да в такую темную. Земля сплошь как черной буркой укрыта. Не видно ни ям, ни бугров.
За селом шли степью. Наконец добрались до нужной канавы и дальше пробирались ею. Оба молчали, чтобы не выдать себя. Хасан думал о матери. Как бы она волновалась, знай, где сейчас сын. Определенно, прибежала бы и преградила ему путь своими обычными словами: «Только через мой труп ты пойдешь дальше! Твой отец честным ушел в могилу. Нечестного нам не надо!»
«Нечестное, нечестное! - досадует Хасан. А разве честно нажито все, что имеет Угром? Разве честно держать в одних руках столько земли, столько скота? Помещик и не узнает об исчезновении одной овцы. Зато, если ее найдут в канаве, станут допытываться, кто виноват, что нога у нее сломана, и тогда несдобровать. В лучшем случае нам не заплатят за работу. Пусть грешно брать чужое, но эту овцу надо унести. И мы унесем ее! Бог не простит? А почему он все прощает Угрому и Сааду? Почему он позволил обманщику всучить нам краденую лошадь?»
Много вопросов роилось в голове у Хасана. Но он вдруг споткнулся обо что-то мягкое и уже ни о чем не думал. В ногах у него овца - знакомый лекарственный запах бьет в нос.
Овца стонала, как человек. Рашид взял ее за ноги и придавил своими коленями к земле. Хасан держал голову и пытался перерезать ей горло. Но овца - не курица. С ней не так-то легко сладить.
Наконец все было кончено. Ребята уложили тушу в мешок, присыпали кровь землей и тронулись в путь. Мешок несли по очереди. Овца хоть и небольшая, а тяжелая.
До села добрались благополучно. Не встретили в пути ни души. Проснулись Мажи и Зали. И не спали, пока не разделали тушу и не наелись жаркого из легких и печени.
Еще до рассвета, оставив большую часть своей доли (надежно присыпанную солью), Хасан взял увесистый кусок баранины, пошел домой.
- Вададай! Почему ты вернулся ночью? - изумилась Кайла.
- Не больно-то хорошо там на соломе! Дома в постели лучше! - сказал Хасан и протянул матери сверток. - Да вот и мясо надо было принести.
- Что это за мясо?
- За работу дали. Вместо денег. Мне и Хусену, на двоих. И радость и удивление смешались в глазах Кайпы.
- Столько мяса?! Да отблагодарит их Бог. Нам хватит на два- три дня.
- Мы еще и завтра принесем! - счастливый радостью матери, выпалил Хасан.
- Нет, завтра вам придется остаться дома!..
- Почему?
- Вечером здесь был двоюродный брат вашего отца, Мурад, сказал, что завтра к нам собирается Саад с сельскими стариками.
- Это еще зачем?
- Придет просить о прощении крови. Есть же в нашем народе такой обычай. Вот он и хочет им воспользоваться...
- Простить ему кровь? - глаза Хасана потемнели, бровь по ползла вверх.
В памяти юноши ожила незабываемая- картина: искаженное лицо отца и его последние слова: «Хасан, отомсти». Ошеломленный такой вестью, он некоторое время молчал.
- А что ты сказала Мураду? - спросил он наконец.
- Что я могла ему сказать? Обещала оставить вас дома...
- Вот возьмем и не останемся!
- Нельзя так. Мурада надо послушаться. Ближе чем он у нас нет никого.
- Ну и делай, что он тебе велит. А я не стану. Да если бы твой Мурад был мужчиной, Саада уж давно земля бы не носила...
- Не надо, Хасан. Не говори так.
- А что ты хочешь от меня? Хочешь, чтобы я простил этому извергу кровь своего отца? Так знай же, не бывать тому!
- Я хочу, чтобы вам троим ничего не угрожало, - сказала Кайпа ласково и очень тихо.
Хасан весь кипел.
- Не потому ли ты держишь нас как на привязи? Может, скоро в сундук запрешь?
- Да что тебя прятать, - махнула она рукой, - и в сундуке будешь мне досаждать! Горяч ты больно!
- Горяч или холоден, а за деньги своего отца не продам! Так и передай Мураду.
Чуть свет Хасан с Хусеном ушли на работу. Мать не противилась. В душе она гордилась Хасаном. Проводив сыновей, Кайпа сбегала к Мураду и сказала, что прощения Сааду не будет. Мурад разошелся: он уже почти пообещал Сааду, а тут...
- Сыновья не хотят этого! - твердо сказала Кайпа.
- Вот тебе и раз! - вскочил тот с места. - Не собираются ли твои сыновья отомстить Сааду?
- Не знаю.
- А что ты тогда знаешь? Разве не ты их мать? Распустила своих детей! Я-то думал, что ты заменила им отца!..
- Если бы ты приглядывал за моими сыновьями, как того велит долг, - глаза Кайпы налились слезами, - знал бы, что они уже не дети. А ты всегда чуждался нас. По какому же праву требуешь, чтобы теперь они слушались тебя?
- Не послушаются - им же хуже! Сааду они ничего не смогут сделать. А свои шеи сломают! Это уж точно!
По правде говоря, Мурад больше за себя беспокоился. Он боялся, что в случае чего и ему не миновать беды. Саад и его родичи никого не оставят в покое. Ведь он, Мурад, один из самых близких родственников... Таков уж обычай.
- Знаешь, Кайпа, - сказал он миролюбиво, - я передам, пусть они сегодня не приходят, скажу, что не успел переговорить с ва ми. Это даже придаст нам весу! А ты попробуй еще раз уговорить мальчиков!..