Одним из преподавателей нашего института, с кем надолго связала меня жизнь, был Борис Александрович Сучков. Он читал нам курс радиотехники (усилители, мультивибраторы и прочие технические устройства сейсмических и каротажных станций). Я с особым интересом слушал этот курс. Я был уверен, что наконец-то узнаю всё то, что хорошо знал друг моего детства Валя Лещенко, и что было для меня тайной за семью печатями. Летней порой 1954 года мы с ним просиживали целыми днями на тенистой веранде его дома за большим столом, за которым их семья обедала летом, заваленным радиодеталями, проводами, паяльником и радиоприёмниками, которые Валя собирал или ремонтировал. Всю свою жизнь до его кончины в мае 1990 года я только ему (да ещё своему однокласснику Саше Филатову, погибшему в войну 1994 года, ещё одним «золотым» рукам, умелому радиолюбителю и прецизионному механику, который мог делать всё что угодно) доверял возрождать к жизни свою радиоаппаратуру.
Помню, как Борис Александрович организовал в ту пору, когда мы слушали курс радиотехники, кружок кибернетики. Конечно же, я был членом этого кружка. Под его руководством мы собирали простое кибернетическое устройство, в основном из реле, которое предназначалось для простенькой игры «ним» (партнёры по очереди отбирали из двух кучек камней по несколько штук по определённым правилам. Проигрывал, кажется, тот, кто забирал последние камешки). У созданного нами «игрока» мы ни разу не выиграли.
…Запомнилась мне случайная оговорка Бориса Александровича на занятиях кружка. Обсуждая идею этого кибернетического устройства, он сказал: «ум два, а хорошо - лучше». Забавную же оговорку я слышал в юности по нашему грозненскому радио. Дикторами много лет были, всем хорошо знакомые по голосам, Полина Стрельникова и Георгий Катаков. Так вот он, зачитывая прогноз погоды в конце местных новостей, сказал: «ветер слападный, забый до умеренного»…
Позже Борис Александрович руководил лабораторией вычислительных методов в ГрозНИИ. Там, в ГрозНИИ, я впервые увидел ЭВМ «Урал-1», настоящего монстра, состоящего из радиоламп, заполнявших шкафы от пола до потолка, занимающих большую комнату. Скорость этой ЭВМ была 100 операций в секунду (ваши персональные компьютеры работают теперь со скоростью в несколько миллионов и десятков миллионов операций в секунду) и можно было видеть, как машина умножает два числа. Данные для расчётов перфорировались на небольших рулонах обычной киноленты. Машина считывала их, передвигая киноленту рычажками за её перфорированные края. Позже, в 1967 году, лаборатория была оснащена ЭВМ «Минск-22» (это была ЭВМ военных, а получив на вооружение новые модели, военные передали её гражданским институтам).
В это время я работал уже в тематической партии и обрабатывал данные гравиметрических исследований на трестовской ЭВМ «Проминь». А это, доложу я вам, была даже ещё не машина Неймана, каковые теперь все ЭВМ. У неё было два вида памяти - для команд и для данных. Работала она медленно, ресурсы её были смешными по теперешним временам, и она с трудом справлялась с большим количеством данных. Трест решил использовать ЭВМ «Минск-22» института ГрозНИИ, тем более что институт приглашал клиентов из всех подразделений геофизических служб Грозного. Машина работала круглые сутки и в ГрозНИИ «крутилось» множество программистов.
Это было время освоения новой профессии - профессии программиста. Весёлое было время, которое никогда не забудется. В феврале 1969 года я перевёлся в СевКавНИИ, в лабораторию вычислительных методов, под начало Артура Кашперского, блестящего программиста, бывшего студента нашего института, и стал уже профессиональным программистом. Своего помещения у лаборатории ещё не было, и мы (нас было пять человек) долгое время размещались в очень большой комнате лаборатории Бориса Александровича в третьем лабораторном корпусе ГрозНИИ. В лаборатории Сучкова в той же комнате работали две мои одноклассницы, Лариса Алёхина и Люда Керсман, окончившие математический факультет педагогического института (потом в этом здании, на углу улицы Шерипова и Ивановского переулка, в одном квартале от Сунжи и железного мостика «чёрного» входа в парк Кирова, расположился Университет).
19-20 мая 2003
С Артуром Кашперским я принимал участие в большом проекте для треста Грознефтегеофизика. Это был комплекс программ для обработки данных сейсмической разведки. В проекте принимали участие ещё несколько геофизиков, в том числе Мила Кирюхина (Козловская), с которой мы жили в детстве в одном доме на Первомайской улице. Именно её тётя в 1946 году велела маме срочно отнести меня в больницу и вызвала хирурга Несмеянова - им обоим я обязан тем, что остался тогда жив.
…Снова память перенесла меня в далёкое босоногое детство, и я вижу себя - мальчика в чёрных сатиновых штанишках, схваченных чуть ниже колен резинками, как было «модно» тогда у ребятни. Мальчика, которого давным-давно нет, и лишь призрак его всплывает из глубин памяти вместе с какими-то запахами и звуками. Мальчика, который приходит ночами из Страны, Которой Больше Нет.