А связывал я этот дом с ранним детством вот почему. Мне запомнился один летний вечер в ещё предвоенные годы, когда я, совсем ещё маленький мальчик, сидел вдвоём с отцом на кожаном диване. Свет отец не зажигал, мы сидели в полутьме комнаты, освещённой только фонарями с улицы, кого-то ждали – наверное, маму - и наблюдали, как по потолку пробегают светлые пятна от окон, нарисованные фарами редких в те времена автомобилей. Конечно же, мы сидели в одной из комнат нашей квартиры в школе №4, в которой я родился и на кафельном полу кухни которой я делал глазунью из пяти десятков яиц. Но мне всю мою жизнь казалось, я в это твёрдо верил, что мы с отцом сидели в комнате этого старого дома с крышей от парадной двери до тротуара…
Короткий следующий квартал, и мы с вами подошли к «моей» родной школе №4. Немного не доходя до здания школы, находясь около побуревшего от времени красного кирпичного забора, за которым находится очень обширный школьный двор, справа мы видим Карагандинскую улицу, идущую в сторону пивзавода – опять всё тот же излом улиц. И уж совсем близко от этой улицы, в 40-50 метрах, улица Грибоедова, насквозь пересекающая Первомайскую. Там, на той стороне Первомайской, видны старые железные ворота во двор, в котором я прожил зиму 1943-44 годов. Дальше в сторону консервного завода, под старым одноэтажным домом (это всё дома дореволюционной постройки) видны ступени в подвал.
Когда-то в этом подвале долгое время была фотография, что там было летом 1992 года, я не помню. А вот до фотографии, в мои студенческие годы, там был винный магазин, где продавали на розлив сухие вина, сделанные в близлежащих станицах. Магазин этот существовал и в начале 60-х годов, когда я уже работал в тресте «Грознефтегеофизика». Самым вкусным вином, и высокого качества, было, помню, вино из станицы Петропавловской. Эта станица, также как и станица Ильинская (опять Ильинская, как название улицы напротив моей аптеки№3), располагалась на берегу Сунжи. К ней вёл короткий отрезок дороги от шоссе в сторону Червлённой, не доезжая Терского хребта. Не раз мы ездили в Петропавловскую именно за этим вином.
Однажды летом 1962 года я с моим шофером, молодым Женей (Заинды) Умаровым, с гравиметрами, ездили по сейсмическим профилям. Не помню этого места, где-то на обширной равнине недалеко от Грозного. Попалась нам птицеферма с бройлерными курами. Кур было видимо-невидимо, они разбрелись по огромной площади. Недалеко от грунтовой дороги, по которой мы возвращались с профиля на УАЗике, было колонка питьевой воды. Никого вокруг. Мы остановились напиться, и чёрт нас дёрнул на преступление – Женька подхватил трёх больших кур, забросил их в кузов УАЗика под тент, и мы быстро поехали домой, в общежитие на Алтайской улице, где жил Женька. На другой стороне Алтайской улицы были частные дома, и мы отдали кур бабулькам, чтобы они их зарезали и ощипали. Из этих кур мы сварили большой котёл шурпы, ели её все соседи по общежитию, геофизики, кто был дома, а запивали шурпу петропавловским вином из 10-литрового баллона, которое мы с Женькой купили в этом самом подвальчике. Такой вот случай пришёл мне на память…
Я завернул за угол моей школы, вышел на улицу Грибоедова, и пошёл мимо старой калитки в школьный двор в сторону улицы Краснознамённой, в сторону клуба завода «Красный Молот», до которого были всё те же два квартала – надо было только пересечь улицу Коммунистическую. Было уже половина десятого утра этого летнего дня 1992 года, и я прошёл чуть меньше половины пути до ГУГРа.
20-21 февраля 2005 Мы немного застоялись на углу Первомайской улицы и улицы Грибоедова, на углу моей «родной» школы, вспоминая навсегда ушедшее прошлое, события давно минувших дней. Каков парадокс! - прошлое ушло навсегда, но недалеко. Оно рядом, стоит только глубже взглянуть внутрь себя, в свою память...
Я завернул за угол, прошёл несколько шагов до старой калитки в школьный двор, остановился и оглянулся, бросив прощальный взгляд на улицу моего детства. Не только на улицу, но даже на то место, где прошло моё младенчество, начало моей жизни. Вот именно по этому отрезку бульвара, от улицы Бакинской, что в одном квартале слева от меня, до коттеджей, в одном из которых жила семья Валентина Лещенко, я, едва научившись ходить, гулял с мамой, а моя бабушка Даша сидела на крылечке школы (его видно на старой фотографии трёхэтажного реального училища, о котором был небольшой спор) и очищала жареные семечки от шелухи. Проходя мимо, мы с мамой переходили дорогу, и я забирал у бабушки семечки и отправлял их в рот (кстати, как и все дети, я долго не мог их грызть и ел прямо с шелухой). Здесь меня застала война 1941-45 годов.
Я оглянулся на двухэтажное здание какого-то общежития, торцом выходящее на Первомайскую улицу на диаметрально противоположной её стороне, во дворе которого рос единственный на Северном Кавказе пирамидальный дуб (его крона выглядывала из-за крыш домов). Оглянулся на подвал на противоположной стороне, бывший винный погребок и вспомнил, как в молодости мы с ребятами готовили пунш «Крамбамбули», поджигая большие куски сахара (таких сейчас, да и уже давно, я не вижу), облитые ромом (в те времена в течение нескольких лет в Грозном было много кубинского рома), лежащие на металлической решётке на кастрюльке с горячим ромом – сахар горел лёгкими синими язычками пламени, таял и стекал в кастрюльку. Вкусное горячее зимнее питьё...