Все свершилось в мгновение ока. Малсаг даже не сразу сообразил, что происходит. Но уже через миг он повис на руке офицера и вырвал у того кнут.
Казаки схватили Малсага, а заодно и его товарища. Скрутили обоим руки, избили их и сдали в полицейский участок.
В участке юноши пробыли всего неделю, но из школы их тем временем выгнали.
С тех пор Малсаг люто возненавидел офицеров и всех, кто с ними заодно, кто позволяет им куражиться над людьми: полицейских, пристава и всякую прочую власть.
Уже два года, как умер отец, так и не увидевший сына офицером. Все заботы о матери и двух младших сестренках легли на плечи Малсага. Живется им очень нелегко. Особенно горюет Малсаг, что не может привести в дом давно засватанную любимую: родители невесты запросили большое приданое .
- А к нам дорогой гость, - сказал Исмаал, входя в комнату.
- Мир этому дому! - произнес идущий следом Дауд.
Он поздоровался с Малсагом, не спеша снял с плеча винтовку и поставил ее в углу у двери. Ответив на приветствие, Малсаг попеременно смотрел то на гостя, то на винтовку. Человека этого он видел впервые. Но не многое надо было знать, чтобы понять: кто приходит в дом ночью и приходит с винтовкой, тот днем себе не хозяин, иначе говоря, скрывается от властей. В этом у Малсага сомнения не было.
Дауд смотрел на лампу как на врага. И казалось, ничего больше не видел.
- Нельзя ли ее... Ну хотя бы убавить? - спросил он.
И тут откуда-то из угла, из темноты, вышла на свет жена Исмаала. Она наконец тоже узнала Дауда.
- Вададай, да это же Дауд! - хлопнула в ладоши Миновси. - Тебя не узнаешь, такие усищи отпустил!
- Приверни лампу, - велел Исмаал.
Сейчас, сейчас... - засуетилась Миновси.
Все расселись кто где. Начались взаимные расспросы.
- Что нового в селах? - будто бы между прочим поинтересовался Дауд. - Я три дня пропадал в лесу.
- У нас нет ничего особенного, а вот в Пседахе... Там заварушка. Стражника у пирстопа кокнули, - сказал Исмаал.
- Насмерть?!
- Стрелок оказался метким, - вмешался Малсаг, - говорят, убитый и слова не успел вымолвить.
- А кого-нибудь подозревают? Аресты были? - Дауд посмотрел на обоих.
- В Сагопши пока никого не трогают, - ответил Исмаал, - а что в Пседахе, не знаю.
- Да кого они могут тронуть? - вставил Малсаг. - Сразу после выстрела полил такой дождь, что и собака не взяла бы следа. И ночь была - тьма кромешная.
- А в Кескеме ты не был эти дни, Исмаал? - спросил Дауд.
- Проезжал. Жену твою видел, она в огороде копалась. Сказала, что мать хворает.
Дауду больше ничего не надо было. «Значит, пока меня не ищут», - успокоился он, а вслух сказал, обращаясь к жене Исмаала, которая возилась у очага:
- Миновси, ты не сходила бы за сыном Беки, пока мы тут разговариваем? За старшим, за Хасаном?
- Сейчас схожу! Вот только угощу тебя... - С этими словами она поставила перед Даудом тарелку с двумя куриными крылышками и миску с галушками - все, что оставила от ужина детям, которых сон сморил раньше, чем мать успела сготовить еду.
- Сегодня ведь ночь под пятницу, потому курицу зарезали. И ты отведаешь.
- Придвигайся ближе, - предложил Исмаал Дауду. - На нас не смотри, мы уже поели.
Дауд еще не кончил ужинать, когда в комнату влетел Хасан. Он сразу кинулся к Дауду. Тот обнял его за плечи.
- Вот это будет мужчина! - сказал Дауд. - Птицей прилетел, а?
- Ты прав, - согласился Исмаал. - Уж если из него не выйдет настоящий мужчина, не знаю тогда, из кого еще и выйдет.
Хасан, конечно, рад был и просто встрече с Даудом. Но не только за этим спешил он сюда, ждал, что Дауд добавит к сказанному: «А потому, что ты мужчина, я принес тебе винтовку». Но Дауд молчал. «Это он при Малсаге не хочет говорить об оружии!» - успокоил себя Хасан и решил терпеливо ждать.
- Ну, как вы там живете? - спросил Дауд. - Как мать, братья?
- Ничего живем. Только Султан, как всегда, болеет.
- Ты спал небось? - поинтересовался Дауд. - Я хотел зайти посмотреть, как вы, но подумал: небезопасно это, чего доброго, опять на ту сволочь, на соседа вашего, нарвешься. Не могу я его видеть, да и остерегаться мне сейчас надо. Очень даже надо...
- Соси уехал вчера. Во Владикавказ.
- Уехал, говоришь? - Дауд задумался.
Исмаал положил руку ему на плечо, улыбнулся и сказал:
- Ты все нас расспрашиваешь, а о себе ничего не рассказываешь. Как сам-то живешь?
- Э! Какая это жизнь. Словно зверь... Все в лесу да в лесу.
- А сейчас-то чего по лесам прячешься? Тебя ведь отпустили?
- Если бы отпустили.
- Жизнь, она, Дауд, у всех у нас хуже некуда, - вздохнул Исмаал.
- Ничего, не унывай, - как бы встряхнувшись, сказал вдруг повеселевший Дауд. - Недолго осталось - придет конец нашим мучениям. Вон в России уже народ поднимается. Русские, с которыми я вместе был в Сибири, рассказывали. Скоро конец этой власти! Вот они где у нас сидят! - Дауд провел ребром ладони по шее. - Все балки под царевым троном подгнили. Малость нажать - и совсем обломятся. Так-то!
- Не знаю, когда власти конец придет, а людям нашим многим он, этот конец, уже пришел. Хвост вытащишь - голова увязнет. Только чуть наладишь хозяйство - налогом обложат или опять скажут: «Следы ведут в ваше село» - Какую-нибудь причину найдут обязательно и штраф сдерут. И снова вся жизнь и хозяйство катятся ко всем чертям.