Дверь в доме у Довта такая низкая, что взрослым приходится нагибаться, чтобы пройти. Единственное окно не имеет ни рамы, ни ставен, просто в проем вмазано стекло.
У самого входа лежит камень. За многие годы на нем отточили столько ножей, топоров и всего другого, что он стал гладким, как стекло.
Старик присел перед камнем и сказал, обращаясь к Хасану:
- Поди-ка, сынок, в дом, кумган с водой принеси мне. Хасан еще плотнее увернул винтовку и передал шубу брату. Он послал бы Хусена за кумганом да увидал в открытую дверь, что там подвешенные на веревочках досушивались табачные листья...
В сенцах ароматно пахло табаком, еще бы - весь потолок увешан. Хасан заглянул в комнату, табачный дух шибанул ему в нос: видать, Довт, вместо того чтобы спать, всю ночь курит. Он и днем любит, покуривая, наигрывать на балалайке. Это знают все в селе. На огонек к Довту и на табачок с удовольствием заходят охотники до его рассказов. А рассказывать старику есть о чем. Вон ведь сколько живет! При Шамиле и даже раньше уже был не молод, многое повидал.
В глаза Хасану бросилось ружье, что висело на задней стене. Оно было точно такое, каким Хамзат застрелил Борза.
Хасан взял кумган и вышел.
- Так! Поливай, - сказал Довт, начиная точить о камень топор. Едва вода высыхала, Довт просил подливать.
Старик долго точил топор. Наконец провел по лезвию пальцем, потом вырвал волос из бороды и тоже провел по лезвию.
- Вот теперь хорош! Идешь в лес - топор бери острый как бритва, чтобы можно было махом разрубить медведю голову...
Старик, наверно забыл, что дети шли не на охоту. Он все говорил, а Хасан не слушал его. С той минуты, как мальчик увидел на стене ружье, он думал только о том, как бы направить речи Довта на оружие. Ведь кто еще в селе лучше старика знает винтовку. Он всю жизнь охотится.
- А говорят, что медведь не боится ружья - вставил наконец Хасан. - Это правда?
Довт покачал головой, скорее своей белой бородой и усами, и сказал:
- Боится или не боится, а все - оттого, как прицелиться и выстрелить...
- А как правильно целиться? - вырвалось у Хасана.
Довт выставил руки, будто он держит ружье, и прищурил левый глаз.
- Вот так! А целятся правым глазом. Ты что же, не знаешь, как целиться надо? Ну-ка вынеси ружье. Оно там на стене висит!
До этого Хасан беспокоился, как бы не задержаться у Довта, а теперь и думать забыл о лесе Мигом сняв ружье, он выскочил во двор.
- Вот смотри, - сказал Довт, беря у него ружье, - так и быть, поучу. Кто знает, может, из тебя выйдет хороший охотник. Видишь прорезь?
- Вижу.
- Через нее смотрят и наводят так, чтобы мушка на конце дула совпадала с прорезью. На держи, - сказал Довт, передавая Ха- сану ружье. - Попробуй сам. Ты понял, как надо?
Хасан кивнул и взял ружье. Зажмурив один глаз, он стал целиться. Мушка плясала перед глазом и никак не хотела остановиться.
- Ну, прицелился?
- Прицелился. Только мушка не стоит на месте.
- Значит, руки у тебя дрожат. А руки мужчины должны быть крепкие, как железо.
Хасан сильнее сжал ложе.
- Э, парень! Так не пойдет. Разве можно напрягаться? - Довт похлопал Хасана по рукам. - Расслабь их, чтобы были как плети. Вот так! А теперь спускай курок. И приклад надо прижимать к себе сильнее не то так отбросит...
Хасан нажал курок. Глаза его горели от радости. Довт взял у него ружье и протянул Хусену.
- А ну, бычок, прицелься и ты.
Стараясь закрыть один глаз, Хусен невольно прикрыл оба. Старик засмеялся.
- Ты что же, с закрытыми глазами хочешь целиться? Зажмурь вот этот, - сказал он, кладя ладонь на левый глаз Хусена.
Но едва Довт убрал руку, закрылся и второй глаз.
- Отдай лучше ружье, - сказал Хасан, - твои глаза для этого дела не годятся.
- Отчего же не годятся? Он просто не умеет закрывать один глаз. Это не беда, научится. Правда бычок? - закончил Довт, по гладив Хусена по голове.
Хусен рассеянно кивнул. Ему было досадно, что он не сладил с ружьем.
- Ну ладно, дети. Теперь идите в лес, не то поздно уже будет. Удачи вам! Живите долго!
Хасан готов был бежать. Он теперь умеет делать то, что для него так важно, только бы пострелять побольше!
Быстрее в лес, в такое место, где никого нет!
Братья быстро идут по степи почти бегут: А по дороге опасно. Не дай бог, кто-нибудь встретится, спросит, что в шубе, придется врать... Уж лучше идти по степи. Они поднялись по склону и спустились в Тэлги-балку.
Хасан приостановился, внимательно всмотрелся в копны сена, особенно туда, где стоял шалаш. Хусен тоже смотрел в ту сторону, но он не знал, что искал брат. А Хасан все не отрывал глаз. Он-то знал, чья там паслась лошадь на привязи.
Вот из шалаша вышел мужчина, сел на коня и поскакал. Хасан потянулся к винтовке, но вовремя спохватился, сообразив, что с такого расстояния у него не получится, и махнул рукой.
- Уж очень далеко! - с досадой проговорил он, - Зря мы не по шли низом! Ну ладно, он еще вернется.
Хусен, ничего толком не понимая, спросил:
- А кто это Хасан?
- Потом узнаешь.
И оттого, каким тоном Ответил брат, Хусен вдруг догадался, что это, наверно, Саад. Догадался и рассердился на Хасана: «Подумаешь, не может сказать как человек! Я же не маленький. И во всем ему помогаю! Неужели боится меня? Боится, что буду болтать, если узнаю, что он собирается сделать с Саадом? А я ведь и так все знаю!»