- Кукуруза у детей Беки осталась в поле, вот мы и собрались туда.
- Какая еще там кукуруза! Надо ехать дорогу мостить! А ну, слезай с арбы! - крикнул Элмарза.
Сями, тяжело дыша, молча смотрел на брата. Ноздри вздулись, как у загнанной лошади, нижняя губа задрожала.
- Ты что, не слышишь? Поедешь дорогу мостить. Сями соскочил с арбы и быстро пошел в сторону степи.
Ты куда?
Элмарза двинулся за ним, но Сями, не оборачиваясь, ускорил шаг.
- Ну, погоди у меня, пес, кормящийся чужим сискалом, - по грозил ему вслед кулаком Элмарза.
Сями на миг остановился, будто его подбили под коленки, укоризненно посмотрел на брата и вновь двинулся дальше.
Очень обидели его слова Элмарзы. Да, он ест чужой хлеб, но не даром. В поте лица трудится за это. И нет человека, кому бы Сями отказал в услуге, кому бы не отработал угощения. Вот и сейчас. Он не просто должен помочь детям Беки. Честный человек обязан за добро платить добром. Он ел сиротский сискал, как же не помочь людям, не поехать с ними в поле?
Далеко за селом Сями остановился и подождал, пока Гойберд не поравняется с ним. Нижняя губа у Сями все еще подрагивала. Хусену от этого казалось, что она стала больше обычной.
Не успели и версты проехать, как им навстречу вынырнули два всадника Один был старшина Ази, другой - казак с саблей на боку и с винтовкой за спиной.
- Эй, куда едете? - крикнул Ази еще издали, остановившись посреди дороги. - Может, вы считаете для себя унизительным делать то, что другие сегодня будут делать?
- Мы не такого звания, чтобы считать унизительным труд людей, где бы они ни работали, чем бы ни занимались, - спокойно ответил за всех Исмаал, сидевший на первой арбе.
- Тогда поворачивай лошадей, да поживее!
- Повернуть-то оно можно, да знать бы, куда ехать велишь?
- В могилу моего отца! Разве вам не передали приказ мостить дорогу?
Ази никогда не отличался добрым нравом. Но на этот раз он был особенно не в духе. Если люди за два дня не поправят дорогу, не отделаться только плевком в лицо. Пристав, чего доброго, и с должности прогонит. Ну а уж коли наместнику и правда доведется проехать по разбитой дороге, где такие ямы, что колеса проваливаются по самую ось, тогда одному только Богу известно, чем все это кончится для старшины.
Исмаал сделал вид, будто в первый раз обо всем слышит, и сказал:
- Чего с ней возиться! Не сегодня завтра снег выпадает, вот и выровняет.
Ази, похоже, поверил, что Исмаал ни о чем не слыхал.
- Полупадишах едет! - сказал он таким торжественным то ном, словно возвестил о пришествии самого пророка.
- А, чтоб ему пусто было! Не может подождать, пока снег вы падет? Тогда бы на санях приехал. И самому хорошо, и людям ни каких забот.
- Он тебя не спрашивает, когда ему ехать. Ну, заворачивай лошадь, да смотри мне, без долгих разговоров, - Ази помахал кнутовищем, а казак схватил лошадь под уздцы.
- Отпусти лошадь, - Исмаал дернул вожжи.
- Не спорь с властью, - погрозил пальцем Ази, - не то смотри, далеко от нее не уйдешь.
Понимая, что со старшиной тягаться бесполезно, Исмаал решил пробудить в нем человечность.
- Будь великодушным, Ази, отпусти нас. Мы не для себя едем в поле. Детям Беки надо помочь. Кукуруза у них пропадает. Наш долг не оставить сирот.
- И не проси. Если бы там пропадала кукуруза моего отца, и тогда я ничего не мог бы поделать. Сегодня и завтра у вас ничего не выйдет.
Исмаал вспылил:
- Да? Скажи тогда, что ты сделаешь с Саадом, овцы которого за эти два дня и соломы не оставят от кукурузы Беки?!
- Это не моя забота. Саад лучше знает, что ему делать со своей землей.
Казак тем временем повернул лошадь Исмаала и свел ее с дороги. За ними двинулся и Гойберд.
- Все вы заодно! - сказал, насупившись, Исмаал. - Да смотри те, как бы не пришлось вам сообща и ответ держать перед народом.
- Эй, Исмаал! Будь осторожен! Тебе ведь, наверно, известно, какая участь постигает тех, кто ведет подобные разговоры?
Исмаал криво усмехнулся.
- Мне все известно. Тебе это здорово удается. Только не забывай, что ингуши не прощают зла!
Неизвестно, сколько бы еще длился их разговор, если бы Сями, соскочив с арбы, не положил ему конец. Он стремглав кинулся в сторону поля. Ази и казак бросились за ним, догнали и вернули обратно. Казак, размахивая плетью, пытался загнать его на арбу, но Сями упорно мотал головой. Он съел сиротский хлеб. А наместник еще ни разу не кормил его. Сями не работает на тех, кто его не кормит, он работает за еду.
- Делай, что тебе велят, - крикнул разъяренный Ази.
Сями и его не послушал. Он был похож на зверя в окружении охотников: губа тряслась, как в лихорадке, ноздри расширились...
- Марш на арбу! - с этими словами казак ткнул его кнутовищем в грудь.
- Собак! - вырвалось у Сями.
Это было одно из пяти-шести русских слов, которые он знал.
В мгновение ока Сями вырвал у казака кнут и хотел изломать кнутовище. Казак схватился за саблю. Ази кричал, чтобы Сями вернул кнут, но подойти к нему поближе не решался. Подбежали Исмаал и Гойберд. Стали уговаривать Сями, успокаивать. Казак не унимался, хотел арестовать беднягу, не мог простить, что тот назвал его собакой. Исмаал с трудом уломал казака. С пятого на десятое по-русски объяснил ему, что на Сями нельзя обижаться, что он, дескать, не в своем уме.