- Кем он вам доводится, Кайпа, - заговорил наконец и Гой берд, - человек этот, которого Ази арестовал?
- Родственник Беки по материнской линии. Близкий родственник.
- Я впервые увидел его в вашем доме.
- Он в Грозном работал. А потом еще больше года в ссылке был, в Сибири. Уж лучше бы он в этот день не приезжал.
- Неразумно он поступил. Разве можно абреку без оружия ходить.
- Так он же не абрек.
- Будь у него оружие - эти собаки так легко не схватили бы беднягу.
Кайпа не знает, было ли у Дауда оружие. Она в ту ночь никого не видела. Но как сквозь сон ей вдруг вспомнилось, что, когда Дауд пришел к ним, через плечо у него вроде бы висела винтовка, но потом, днем, ее не было. «Куда же она девалась?» - подумала Кайпа.
Гойберд опять замолк и уставился на сковородку. Да и Кайпе не до чужих забот, своих хоть отбавляй.
Чуть помолчав, Гойберд сказал:
- Не надо было ему связываться с этим мерзавцем Соси. От не го добра не жди. Никогда не забуду, что он сотворил со мной во Владикавказе...
- Да разве только с тобой? Ты покажи мне человека, которого он не обвесил или не обсчитал в своей лавке. Все его богатство грешное.
- Богатство, оно у всех богачей грешное, нечестным путем нажитое. Подумать только, за землю деньги берут, за Богом созданную землю! Что уж может быть грешнее этого? Умные люди говорят: скоро все изменится и земля станет народной. Тогда и плату за нее брать не будут... Неужто и правда доживем до этого?
- Едва ли, - покачала головой Кайпа. - Разве такие, как Угром и Мазай, отдадут свою землю? Да ни за что!
- Отдадут, Кайпа, если забрать. Клянусь Богом, отдадут. Дауд вот тоже сказал, что скоро земля будет народной. Значит, знает... Оттого и Соси на него обозлился.
- А ему-то чего злиться? Он ведь тоже покупает землю?
- Кто знает. Он теперь разбогател. Может, тоже, как Саад, начнет землей торговать?
- Что-то в этом кроется. Не зря он донес на Дауда, - пожала плечами Кайпа...
- Говорят, Дауд грозил, что еще вернется за душами Ази и Со си. Видать, есть между ними какая-то тайна! - Гойберд покосился на печку и добавил: - Посмотрим, что тогда Соси запоет.
- Эх, Гойберд, разве не видишь, какое теперь время? Богатый прав во всем. Вон Саад, осиротил моих детей и живет как ни в чем не бывало. И власти ему ни слова не говорят. Вот и выходит, что власть на стороне богатых.
- Говорят, Саад изрядно потратился, потому его и не арестовали. Старшине снес жирного барана, а пирстопу большую взятку деньгами дал.
- Со всеми снюхался, чтоб ему превратиться в кровавый ко мок! - проговорила Кайпа.
- Богатство, оно и в небо дорогу отыщет. Угром - друг пирстопа. А Саад сдружился с Угромом через его управляющего Зарахмета. Все это одна шайка. И язык у них общий. Ты права, Кайпа, и сила и власть на стороне богатых.
- Чтоб он сгорел вместе со всем своим богатством, проклятый! - сказала в сердцах Кайпа и пошла к печке.
- О, уже поджарился, - вырвалось у Сями, когда Кайпа открыла сковороду.
- Здорово испекся, - поспешил добавить и Гойберд, словно боялся, как бы Кайпа снова не накрыла сискал, - Клянусь Богом, на славу испекся!
- Я еще до света встала, - сказала Кайпа, снимая сискал со сковороды, - да маленький не давал мне делом заняться, что-то неспокойный он очень...
Скоро испекся и второй сискал, и третий... Сями подсел поближе. А Гойберд, казалось, просверлит глазами сискал, но Кайпа пока не угощала их, даже детям еще не дала.
Вот-вот должны прийти Исмаал и Мурад с женами... Она глянула на Гойберда и не выдержала: взяла в руки горячий сискал, разломила и положила перед Гойбердом и Сями.
- Хотите, я вам рассолу налью из-под сыра? - спросила она, повернувшись к Гойберду.
Он покачал головой: мол, не надо.
Рот у него был набит, сискал оказался очень горячим, проглотить невозможно, вот Гойберд и тянул в себя воздух, как рыба, выброшенная на сушу.
Вернулся Хасан. Он водил мерина на водопой.
Отец с детства учил Хасана ухаживать за лошадью, запрягать ее... Вообще-то Хасан больше любил поиграть и без особой охоты выполнял поручения отца. Хусена, как ни странно, больше тянуло к хозяйству. Однажды, увидев, как он, приглаживая хворостины одна к другой, приводил в порядок растрепавшийся плетень, Беки не выдержал и похвалил сына: мол, похоже, из тебя выйдет хозяин. Но к лошади не подпускал, говорил, может лягнуть. Хусен не раз тайком от всех подходил к ней совсем близко - лягнет или нет? Но она не трогала его. Повернет к нему морду посмотрит, вот и все.
Если раньше отец всякий раз напоминал Хасану, что надо сделать то-то и то-то, сейчас указывать некому. Самому все знать надо. Он теперь старший в доме. За эти несколько дней мальчик очень повзрослел. Он уже многое делает сам. И лошадь запряг бы, да один не может оглобли поднять - не под силу еще ему. А не поднимешь оглобли - мерин не сможет встать на место.
Хасан взял хомут и седло, хотел уже попросить Сями выйти с ним да помочь запрячь лошадь, когда мать вдруг сказала, обращаясь к Гойберду:
- Неужто у этой власти нет закона? А если есть, то как же может закон не покарать убийцу?
- Закон-то есть. Да только они его всяко повернуть могут: куда им надо, туда и поворачивают. Вот и ходит Саад петухом. При весил к поясу семизарядный наган и ходит...