Но вот, наконец она подошла. Глаза девушки наполнились слезами, когда Хусен рассказал ей, что решил посвататься.
- Ничего из этого не выйдет, - с грустью сказала она.
- Почему?- руки Хусена сами собой сжались в кулаки.
- Не отдадут меня за тебя.
В ушах у Эсет по сей день звенит голос матери: «...с вшивым сыном Кайпы!» И потому у нее уже нет никаких надежд.
Хусен увидел, как с ресниц Эсет сорвались крупные градинки-слезинки. И если бы не эти слезы, он уже готов был упрекнуть ее: «Отдали бы, если бы ты этого сама захотела!» А как ей еще захотеть? Она ли не мечтала об этом день и ночь? Да и нельзя ведь ей за другого выходить.
- Не плачь, Эсет! - сказал Хусен.
- Ты не знаешь, как мне тяжело!.. Нани только и думает о Мурзабеке, о том, что из Сурхохи приезжал... Без конца о нем говорит.
- А отец что? - спросил Хусен, едва сдерживая злобу против ее родителей.
- Если нани надумает, он не станет ей возражать. Я слыхала, как он вчера сказал: «Нельзя же нам самим навязываться. Подожди, пока сватов зашлют». Видно, все это - дело нескольких дней... У меня голова кругом идет... Остается только убить себя!..
Сдерживая рыдания, она утирала слезы концом платка.
- Умереть?!
- А что же делать?
У Хусена промелькнуло: «Может, украсть Эсет? Не я первый, не я последний...»
- Ты согласишься сделать то, что я скажу?..
- Я согласна! Говори!..
И тут раздался голос Кабират:
- Дочка, а ну иди сюда!
Эсет вздрогнула, но через минуту успокоилась и крикнула в ответ:
-Иду!
И пошла. Только не прямо к дому, а вдоль плетня, чтобы дать высохнуть глазам.
Хусен еще постоял в огороде, но скоро ушел и он. Жизнь поставила перед ним сложную задачу. Что делать? Похитить Эсет? Да она и сама пойдет за ним. Но куда он поведет ее, к кому? И что будет потом?..
К вечеру пришел человек и сказал, что Довт зовет Хусена. Старик лежал в постели. Хусен пожелал ему здоровья.
- Живи и ты долго, - ответил Довт, - в два раза дольше мое го.
Лицо и особенно глаза Довта показались Хусену очень грустными.
- Подойди ко мне поближе, - сказал старик. - Что ты там сто ишь?
Хусен подошел и тихо спросил:
- Что у тебя болит?
- Э, что бы ни болело, это не беда. Тело ведь - только оболочка. В человеке главное - душа. А мою душу уже в небо зовут.
Хусен похолодел. Он вдруг осознал, как ему дорог этот одинокий старик.
Довт через силу улыбнулся.
- Помнишь? Когда еще я говорил тебе, что настал мой час. Да вот ведь сколько прожил.
Хусен переминался с ноги на ногу, не зная, что сказать Довту, как его утешить.
- А ну, сними-ка ружье, - старик глазами показал на стену. - И патронташ тоже. Хусен снял.
- Возьми это себе. Мне они больше не нужны. А тебе понадобятся. Все еще только начинается. Царя-то скинули, а корни его глубоко проросли, корчевать надо. Так что оружие пригодится.
Уставшие глядеть на свет глаза старика закрылись, но через минуту-другую он снова открыл их и сказал:
- А теперь сходи за муллой. Пусть придет, прочитает яси.
Вечером Довта не стало.
9
Хусен очень скоро убедился в правоте слов Довта.
Прошло всего два дня, и в Сагопши заговорили о беспорядках. Слухи были разные. Одни утверждали, что началась настоящая война между ингушами из Плиева и Яндаре и Сунженскими казаками. Другие рассказывали о вооруженных столкновениях во Владикавказе.
Неспокойно было и в селах Алханчуртской долины. Люди, понимая, что рано или поздно им тоже придется постоять за себя, запасались оружием: готовились встретить врага. Они знали, какое оружие им готовить.
А Эсет не знала, как ей действовать против своего личного врага, против жениха из Сурхохи. В ее душе затеплилась маленькая надежда. Несколько дней назад Хусен сказал: «Ты согласишься сделать то, что я скажу?..»
Хусен не договорил тогда. И она ждет. Эсет не надо спрашивать, согласна она или нет. Как скажет Хусен, так и будет. Но когда-то они теперь снова увидятся?..
Эсет решительно пошла к плетню. Хусен посреди двора чистил лошадь. Крикнуть она не осмелилась, только заскребла по прутьям палочкой.
Хусен не сразу заметил ее. Но вот он повернулся и, бросив работу, подошел.
- Я устала стоять здесь, а ты все не смотришь, - обиженно сказала Эсет. - Мне кажется, ты уже и не хочешь смотреть в эту сторону.
- Если бы после каждого моего взгляда на этот плетень из не го выпадало по прутику, давно уже не было бы этой ограды.
- Но ты мог бы и перелезть через него: не так он высок.
- Мог бы. Если бы в вашем доме никого не было, кроме тебя, я бы перепрыгнул через него, будь он хоть до самых туч высотой.
- Ну так в чем же дело? Я ведь одна дома!
Хусен сначала подумал, что Эсет шутит, - он даже в мыслях не допускал такой смелости в своей подруге. Но Эсет была очень серьезна.
- А где же ваши? - спросил он, не решаясь еще перескочить в их двор.
- Дади с Тарханом уехали во Владикавказ, а нани в Кескеме, - ответила Эсет и внезапно как-то потеплела, будто оттаяла. - Ты иди в дом, я сейчас только ворота запру, - сказала она, когда Хусен перелез, и побежала.
Он чувствовал себя как вор, когда шел по двору, ступив же на порог, совсем растерялся - сердце билось в груди, словно молот о наковальню.