Хусен закивал головой в знак согласия.
- Лучше и плодороднее, - повторил Дауд, продолжая обнимать Хусена за плечи. - Хорошо сделал, что вернулся.
- Полиция меня ищет, - сказал Хусен. - Даже нани за это арестовали. Три дня держали.
- Ничего они не сделают нани, не бойся. Попугают и только. А ты пока в Сагопши не ходи. Надо терпеть. Теперь уже немного осталось. Как война кончится может царь амнистию даст. Если бы другие российские войска воевали так, как героически сражаются воины ингушского полка, то германская армия уже была бы раз громлена и был бы конец войне. Слышал, пристав в Пседахе вчера собирал у себя сельских старшин, знатных людей селений и мулл, сообщил о героическом подвиге нашего полка. Говорят, зачитывал телеграмму царя.
Подробное содержание телеграммы Дауд не знал. Она гласила:
«Как горная лавина обрушился ингушский полк на германскую железную дивизию. Он был немедленно поддержан чеченским полком. В истории русского отечества, в том числе нашего Преображенского полка не было случая атаки конницей вражеских частей, вооруженных тяжелой артиллерией. Четыре с половиной тысяч убитыми, три с половиной тысяч взятых в плен, две с половиной тысяч раненых. Менее, чем за полтора часа перестала существовать железная дивизия, с которой соприкасаться боялись лучшие воинские части наших союзников, в том числе и русской армии.
Передайте от моего имени, от имени царского двора и от имени всей русской армии братский сердечный привет отцам, матерям, братьям, сестрам, женам и невестам этих храбрых орлов Кавказа, положившим своим бессмертным подвигом начало конца Германским ордам.
Никогда не забудет этого подвига Россия! Честь им и хвала!
С братским приветом Николай II»
3
Никакие протесты тети не останавливали Хусена. Он хоть раз в месяц, да наведывался в Сагопши, а со временем и того чаще. Ночевал он при этом из осторожности не в доме, а в огороде, под охраной высоких кукурузных стеблей.
- И охота тебе, как бездомной собаке, в огороде валяться? - говорила Кайпа. - Спал бы себе спокойно у дяци.
Какой матери не хочется ежечасно видеть перед глазами свое дитя? Но главная ее забота - всегда одна: чтобы никакое горе не подстерегало детей, ничто не омрачало их жизни. А Кайпе ли было не тревожиться? Да и на дворе скоро осень, холодно уже.
- Мне здесь лучше, безопаснее, - уговаривал ее Хусен. - Хоть в огороде, а дома.
Не знала Кайпа, не ведала, что всему причиной соседская дочь.
Хусен устраивался на ночь поближе к плетню. Он и дыру там проделал. На случай, если нагрянут казаки, через нее и уйти можно. В этом углу все поросло крапивой и бурьяном. Обнаружить дыру, даже зная о ней, не так-то просто.
Ни Кайпа и никто другой не знал, что этой дорожкой Эсет приходит к Хусену. В первый раз она пришла совсем неожиданно. Послеполуденное солнце опустилось довольно низко и уже не жарило. Дул легкий ветерок. Хусен дремал. Тихий шорох сквозь дрему он принял за шелест кукурузных стеблей.
С трудом разжав веки, Хусен увидел склоненную над собой Эсет. Она улыбалась.
- Испугался?
Хусен с минуту был как во сне. Потом вдруг растерянно спросил:
- Эсет, ты здесь? А дома не догадаются, куда ты пошла?
- Никого у нас нет, - успокоила Эсет. - Дади в лавке. Все остальные на уборке кукурузы.
И они забыли обо всем на свете, для них сейчас ничего вокруг не существовало. Оба истосковались друг без друга. Говорили шепотом, приходилось к самому уху склоняться. Никогда еще с той поры, как минуло детство, белое как молоко, нежное лицо Эсет не бывало так близко. Хусену хотелось коснуться губами ее щеки, хотелось обнять Эсет, ставшую бесконечно дорогой.
В груди у Хусена все горело. Он с трудом сдерживал себя и только смотрел и смотрел в глаза Эсет. Она тоже не отрывала от него взгляда и тоже ничего больше не говорила.
Они не заметили, как из кукурузы вынырнул Султан. Увидев мальчика, Эсет зарделась, испуганно посмотрела на Хусена и смущенно опустила ресницы.
- Ты чего, Султан? - спросил Хусен.
- К тебе пришел. Нани сказала: «Иди, он там один, ему скучно».
- Тсс! - приложил к губам палец Хусен.
- Нани не знает, что здесь Эсет, - сказал Султан.
- И хорошо, что не знает! Ты не говори ей, ладно? - Хусен во просительно посмотрел на Султана и погладил его по голове.
- Не скажу! - с готовностью согласился малыш.
- Вот и молодец. А я тебе за это винтовку сделаю, - пообещал Хусен.
Эсет немного успокоилась. Краска отлила от щек, и лицо ее снова сделалось белым.
- Ну, иди. Поиграй, - тихонько подтолкнул брата Хусен. - А нани скажешь, что мне не скучно.
Но Эсет пробыла недолго. Боясь, как бы еще кто не нагрянул, она ушла.
В другой раз Эсет пришла после того, как стемнело. Хусен удивился, когда она вдруг протянула ему бутылку.
- Что это? - спросил он.
- Вино.
- Зачем оно мне?
- Сейчас ночи холодные. От него, говорят, человеку бывает теплее...
Хусен улыбнулся и взял ее руки в свои. Эсет не отняла их...
Время летело незаметно. Ночь отрывала влюбленных друг от друга. Эсет надо было спешить домой: не дай бог, кинутся искать. Теперь она взрослая, и все домашние считают своим долгом оберегать ее честь от недоброго глаза и от злословия.