"Память о прошлом" – Грозный: каким он был

Федосеев С. М.

Парк всегда был любимейшим местом отдыха грозненцев и моим любимым парком. Так как я часто бывал в гостях у моей тёти и кузины, живших в особняке пивного фабриканта в двух шагах от парка, понятно, что мы с сестрой были его постоянными посетителями и знали наизусть все уголки и закоулки старого «трека».

В парке был и «Зелёный театр», летний открытый зал, в котором однажды мы с Валентином Лещенко, старшеклассники, были на концерте джаз-оркестра Эдди Рознера. Особенно запомнилась нам джазовая пьеса «В джунглях Пенджаба», которую оркестр исполнял в полумраке, освещаемый цветными прожекторами, лучи которых перемещались по сцене. Помню, что когда мы уже были зачислены студентами и вернулись из первой же (не проучившись и недели) поездки в колхоз, к нам на переменах несколько раз подходил средних лет мужчина, такой несколько богемной внешности, всегда под шафе, но слегка, и искал среди нас тех, кто владел каким-либо музыкальным инструментом, чтобы собрать джазовый студенческий оркестр. Позже мы узнали, что это был хороший трубач в оркестре Эдди Рознера, которого Рознер выгнал за пристрастие в выпивке.

Студенческий джаз-оркестр создать не удалось, но зато какой был у нас СТЭМ! Как любили мы его выступления на сцене нашего клуба - в зале некуда упасть яблоку. Помню, в 1958 году со СТЭМом работал режиссёр театра Лермонтова Рошаль, и студенты сыграли «На дне» Горького на сцене театра, и великолепно, прямо профессионально сыграли. Сатина играл Юра Панибратов, студент стройфака (поправьте меня, если подвела моя память), Луку - Игорь Ривкинзон, с которым я был близко знаком в студенческие годы.

Вот мы и вернулись к нашему институту. Я знаком с его коридорами, аудиториями и лабораториями со школьной скамьи и даже раньше. Во время войны 41-45 годов в нашей 2-й школе, как, впрочем, и в других (например, в 3-й школе на Комсомольской улице), располагался военный госпиталь. В госпитале работала нянечкой моя сталинградская бабушка и иногда брала меня с собой. Как-то раз в госпитале не было света, и мы с бабушкой шли по коридору к выходу со свечой. Я уговорил бабушку не тушить свечу на улице, и держал её, прикрывая ладошкой, чтобы не погасла. Мы шли вдоль здания ГНИ к площади и около входа в него к нам подошёл военный и, шутливо приложив руку к козырьку, попросил прикурить от свечи. Он что-то сказал бабушке и мы зашли в институт - так я впервые оказался там. Надо сказать, что институт в годы войны был эвакуирован из Грозного, и что размещалось в здании, не помню.

Позже, школьником, я много раз бывал в институте. На кафедре общей химии работала Евгения Ивановна Онанова, тётя моего закадычного друга с первого класса и по сей день Валеры Блискунова (Валерия Георгиевича). Его могут вспомнить однокурсники - он вместе с другим моим одноклассником Володей Бурдуковым (Владимиром Михайловичем) был первым выпускником стройфака.

Строительный факультет ровно на 10 лет моложе геофака. Он был образован в 1957 году и эти мои одноклассники перешли на него из нефтепромыслового факультета.

Часто мы с Валерой приходили в институт (вахтёры его хорошо знали) и шли по пустым коридорам, иногда взрывающимся звонком и шумом голосов и топотом студентов, выпархивающих из аудиторий, на второй этаж. Там, между 86-й аудиторией (наш амфитеатр) и 84-й, где обычно читались лекции по курсу общей химии, находилось служебное помещение кафедры (где студенты не бывали, по-моему, никогда). Это было царство Евгении Ивановны, старшего лаборанта кафедры - настоящая, как мне казалось, лаборатория алхимика.

Огромные, тёмного дерева, шкафы, два стола, множество колб, реторт, пробирок, горелок (чуть ли не старинные бунзеновские горелки), банок с химикатами, кислотами, щелочами… Окна этой лаборатории смотрели на кинотеатр Челюскинцев. Заведовал кафедрой (и читал нам курс общей химии) Полякин, крупный специалист по катализу, которому посылались на рецензию научные работы и диссертации. Главной целью наших посещений лаборатории было раздобыть химикаты. Например, мы «доставали» таким образом азотнокислое железо, прозрачный бесцветный раствор, который при соприкосновении с железом (лезвием перочинного ножа) окрашивался в алый кровавый цвет. Однажды на уроке (мы были в 6 классе) Валера закатал до локтя рукав, смазал себе руку этим раствором и провёл лезвием ножика. Учительница в ужасе отправила его в медпункт и меня в помощь (мы сидели за одной партой). Выйдя из класса, мы ладонью стёрли «кровь» и спокойно пошли на улицу. За этот прогул нам здорово влетело от директора, Александра Айрапетовича.
В 86-ю аудиторию наш 10-й Б несколько раз приводил Аскольд Александрович Ионат. Он преподавал на кафедре физики и по совместительству вёл уроки физики в старших классах нашей школы. В институтской аудитории он прочёл нам несколько «показательных» лекций, готовя к выпускным и последующим вступительным экзаменам и знакомя нас с институтом. И каждый раз меня, можно сказать, охватывал трепет - мне чудилось, что здесь поселилась Наука; а эти тёмные двери и такие же тёмные, узкие переплёты оконных рам, паркет, какая-то особая атмосфера причастности к науке, к знаниям рисовали в моём воображении Кембридж или Оксфорд - не менее. А теперь от всего этого великолепия, знакомого с самого детства, не осталось камня на камне…

 
При использовании материалов сайта,
ссылка на groznycity.ru обязательна
Разработано на CMS DJEM
© groznycity.ru