Вот как это произошло.
В начале лета 1908 года в Грозный приезжает на гастроли начинавший приобретать славу талантливого, оригинального режиссера В. Мейерхольд. Среди актрис его театра — жена поэта Блока, дочь прославленного на весь мир русского химика Д. Менделеева, Любовь Дмитриевна. Между ней и Александром Александровичем в то время пролегла глубокая трещина. Оба тяжело переживали семейную драму. Любовь Дмитриевна посылает Блоку из Грозного письмо, полное затаенной тоски: «Милый мой, мне сейчас показалось, что ты думаешь обо мне, и мне стало очень грустно и за тебя и за себя, за все...»
Блок получает его, находясь в имении Шахматово. «Странно, — отвечает он Любови Дмитриевне, — ты пишешь, что тебе показалось, что я думаю о тебе. Я думаю каждый день — в Петербурге и здесь. Странно жить без тебя в пустом доме...»
К письму были приложены стихи, только что написанные, никем еще не читанные. Стихи эти («Река раскинулась...») открывали цикл «На поле Куликовом», который занимает в творческом мире поэта особое место. Он написан в период, когда после революции 1905 года, в глухую пору столыпинской реакции, во взглядах Блока на жизнь, искусство происходит коренная мучительная ломка, переоценка ценностей. В особенности его волнует судьба Родины, России. В думах о ней он то устремляет взор к ее будущему, то обращается к прошлому, к истории.
Битву на поле Куликовом, закончившуюся решительной победой воинов Дмитрия Донского над полчищами золотоордынского хана Мамая и сыгравшую важную роль в освобождении Руси от векового ига, поэт причисляет к «символическим событиям русской истории». Она показала, какие могучие силы таятся в недрах русского народа. К теме «поля Куликова» Блок возвращается не раз, повторяя и развивая ее в других стихах, драме и статьях. Россия тех лет для него тоже «поле Куликово», на котором в преддверии грядущих классовых битв, революции, подспудно накапливаются, зреют могучие силы народа.
Поэт так поглощен думами о России, что в стихах цикла «Поле Куликово» не оставляет ничего постороннего, не связанного с ее судьбой. Так, в стихотворении, присланном в Грозный, приведенные выше строки («И вечный бой...») в черновом варианте выглядели несколько иначе, имели другой смысл. В них вклинилась тема семейной драмы, которую он тогда болезненно переживал, на которую тратил много душевных сил, так необходимых ему для работы, творчества. Она тянула за собой тему одиночества, опустевшего дома:
И вечно — бой!
И вечно будет сниться
Наш мирный дом,
Но — где же он?..
Поэт безжалостно вычеркивает эти строки: ничего личного! Он навечно повенчан с Россией!..
О, Русь моя! Жена моя!
До боли
Нам ясен долгий путь!
— пишет поэт в стихах, присланных в Грозный. С Россией ему не страшны ни «ханской сабли сталь», ни «зарубежная игла». Вместо вычеркнутых строк создаются другие, полностью связанные с судьбой Родины:
И вечный бой!
Покой нам только снится
Сквозь кровь и пыль...
Эти, отлитые в чеканную форму строки, без слов «сквозь кровь и пыль», понятных и уместных в свое время, но затем опущенных, нынче стали крылатыми. Их можно услышать с трибуны, прочитать в газете... Потому что они — как клятва служения делу, Родине.
Путь к сердцам людей
До революции и в первые годы Советской власти в Грозном не было ни русского, ни национального профессиональных театров. Зато большой популярностью пользовались самодеятельные, или как их называли в прошлом веке, любительские спектакли. Участвовавшие в них актеры-любители играли с таким. жаром и молодым задором, что невольно заражали своим настроением публику. Особенно этим отличались рабочие драматические коллективы в советское время. Именно они помогли замечательному советскому актеру В. Яхонтову преодолеть тяжелое настроение, с которым он приехал на Кавказ, и вдохновили его на создание нового жанра театрального искусства — театра одного актера, такого популярного в наше время.
В начале 20-х годов молодой, мало кому еще тогда известный артист Владимир Яхонтов, тяжело переживавший смерть своего учителя Е. Б. Вахтангова, запустил учебу и был исключен из театральной студии «за отсутствием таланта». В 1924 году В. Яхонтов приехал в Грозный. И буквально с поезда попал в клуб. Грозненцы в то время еще были под сильным впечатлением горестной утраты вождя и радостного волнения высокой Оценкой их боевых и трудовых побед. Город буквально кипел». Вот в этой «буче боевой, кипучей» и оказался актер.
«Бывают события, — пишет В. Яхонтов в своей книге «Театр одного актера», — когда художнику трудно. И, не дожидаясь, когда напишут гениальные художественные произведения о Владимире Ильиче, я взял нужную мне сумму честных, искренних и волнующих о нем слов и сделал из них литературную композицию». Впервые в эстрадную композицию вводится газетный материал. Сменялись ритмы — от стихов к прозе, и это придавало композиции особую симфоничность, живость и стремительность. Родилось сильное, волнующие произведение «Насмерть Владимира Ильича Ленина».
«Теперь уже меня провожали не только аплодисментами. Обычно стихийно возникали обсуждения, — рассказывает далее В. Яхонтов. — Нефтяники... говорили об искусстве и об очередных делах своего производства, о задачах партии и всей страны. Под теплым звездным небом мы слушали речи простых людей, речи, прерываемые горячими аплодисментами. Долго не расходились рабочие по своим домам, подходили и благодарили. Ключ к сердцам был найден».