Глядя на картину, невольно начинаешь мысленно перебирать знакомые места у подошвы так называемых Черных гор, протянувшиеся по северному краю Главного Кавказского хребта. Первое впечатление, что изображенная местность лишена «особых примет», позволяющих конкретно «установить» ее. Подобные уголки обычны в зоне предгорий Кавказа, в том числе и Чечено-Ингушетии.
Однако то, что события, изображенные на лермонтовской картине, могут быть связаны именно с нашим краем, определяется письмом матери, посланным Хюгель-Верещагиной в ноябре 1838 года. В нем сообщается, что Миша Лермонтов «...нарисовал прекрасную картину масляными красками для тебя — вид Кавказских гор и река Терек, и черкесы...». Конечно же, Верещагина-старшая, ошиблась, посчитав мелководную речку нарисованную поэтом, за Терек, и это правильно заметил Й. Андроников.
Чем больше мы вглядывались в затуманенный абрис «двух хребтов» на заднем плане картины, тем более они напоминали что-то конкретное, очень знакомое, привычное. В сущности, хребтами изображенные горы едва ли и правильно называть. Скорее это вид прохода между двумя не столь уж и высокими возвышенностями в слабой холмистой пустынной местности. Одна из гор (левая при взгляде на картину) имеет характерную примету — мягкую и широкую седловину. Другая «входит» в полотно более крутым склоном.
Рассматривали картину сами, показывали многим землякам. И вдруг однажды поняли, откуда идет это ощущение знакомства с панорамой недалеких вершин. А не вид ли это Ханкальского ущелья — юго-восточной окраины города Грозного (современный Октябрьский район), где небольшая долина замкнута с двух сторон горами Сюир-Корт и Сюиль-Корт?!
Не раз на автомашине, с фотоаппаратом побывали в северном устье Ханкалы. Делали снимки местности, придирчиво оглядывали окрестности, сопоставляли нынешний вид гор с их контурами на картине М. Ю. Лермонтова. Похоже? Можно ответить: очень похоже! Особенно если глядеть с холма, находящегося ближе к середине Ханкальского ущелья. Место это памятно в истории нашего края. Оно — одно из самых горячих точек на Северном Кавказе. На протяжении веков тут не раз вспыхивали кровавые события. Лермонтов не мог не слышать об этом. Правда, отметили мы для себя и то, что на лермонтовской картине горы Ханкалы выглядят несколько более высокими, а само ущелье — чуть «сжатым», зауженным. Что же, это не странно: живописное полотно — не фотография и далеко не всегда абсолютна копия объекта изображения. Тем более, если картина написана спустя немалый срок после заготовки рисунков к ней. Напомним строки из письма Лермонтова С. Раевскому, написанного как раз в те странствия: «Я снял на скорую руку виды всех примечательных мест, которые посещал, и везу порядочную коллекцию».
Для того, чтобы проверить нашу догадку, мы обратились к картинам художников — современников Лермонтова, рисовавших наш край. Назовем в качестве примера произведения А. Дьяконова «Крепость Грозная. Мост через реку Сунжу. Люнет», неизвестного автора «Крепость Грозная. Редут», Ф. Львова «Ханкальское ущелье», созданные в 40—50-х годах XIX века. Пейзажи на них близко сходные с лермонтовскими: та же безлесная всхолмленность с мелким кустарником по склонам окаймляющих гор. Вершины, образующие ущелье, хотя и близко сходны с «оригиналами», но каждый раз писаны как-то по-своему, индивидуально. Но седловина на левой горе подмечена всеми. Она, вероятно, и определяет «портретное» сходство местности.
Значит на картине Лермонтова дан вид Ханкальского ущелья со стороны крепости Грозной?
Но как быть с той самой «шумной горной речкой с крутыми берегами», которая составляет первый план лермонтовского полотна? Кто не знает сегодня, что такой речки в створе Ханкальского ущелья нет?
Но так ли было во времена Лермонтова?
Знакомясь с трудами российских и советских этнографов, изучавших наш край в последние 200 лет, с военными, топографическими, геологическими картами разного времени, изображавшими окрестности крепости, а затем города Грозного, консультируясь с гидрологами, установили, что разветвленная сеть оросительных каналов сложилась на северных подступах к Ханкале во второй половине XIX века, после окончания военных действий в крае. Но самыми ранними — в первые же десятилетия существования Грозной — были Шавдонский и Ханкальский каналы, для сооружения которых использовались усыхающие естественные русла малых речек, исчезающая вода которых пополнялась из реки Аргун.
Следовательно, в 1837 году М, Ю. Лермонтов мог еще воочию наблюдать мелководное, заросшее тростником и кустами русло речушки, впадавшей в Сунжу справа, как раз в створе Ханкальского ущелья и против крепости Грозной.
И можно предположить: поэт делал натурные наброски для своей картины близ крепости Грозной, у входа в Ханкальское ущелье.
Но если версия «географии» полотна может быть приемлема, то как быть с той историко-этнографической информацией, которую оно сообщает?
Картина имеет двоякое название: «Кавказский вид» или «Нападение» («Сцена из кавказской жизни»).