- Это же Дауд велел, чтобы дади купил вам лошадь! - выдохнула Эсет. - И кукурузу велел дать. Целую арбу...
- Ну да? - удивился Хусен.
- А ты думал, дади сам этого захотел? Дауд пригрозил ему... Больше Эсет ничего не рассказала. Все остальное - не главное.
теперь Хусен знает, что Соси зол на Дауда и может донести властям. Хусен скажет ему, чтобы был осторожен, не приходил к ним. Эсет довольна. Больше они не будут ссориться с Хусеном. Ведь она помогает ему спасать друга!..
В Дауде с каждым днем все больше крепла вера в то, что в убийстве стражника его никто не подозревает. Он уже готов был больше не таиться, вернуться домой, когда как-то ночью, решив сходить в Кескем, вдруг еще издали увидел двух казаков у своего плетня.
Они о чем-то тихо переговаривались. Дауд, напрягшись, уловил обрывки их разговора.
- Нет его дома. Видать, и правда ночами по селам ходит, народ мутит. Поедем, чего ждать.
- Никак нельзя. Пристав велел взять. Ему они вот где, - казак провел ладонью по шее, - эти абреки да смутьяны, он боится их, как огня.
Дауд больше не задерживался, повернул обратно и задами ушел из села. Теперь уж он точно знал, что в убийстве его не подозревают, но от этого не легче!
В лесу тихо. Там пока никто не рыщет.
Приставу сообщили, что специальному карательному отряду полковника Вербицкого поручено прочесать лес. Отряд создан для борьбы с абреками. Он еще не прибыл. Народ в тревоге. Ходят слухи, что обозленный неудачами с поимкой Зелимхана Вербицкий зверски расправляется с горцами, считая всех их своими врагами. Точно как в пословице говорится: «Боялся коня - бил седло».
Псехдахский пристав ждет прибытия отряда. С трех сел собрал сено для коней. Делать что-нибудь другое не собирается.
Захаров хитер. Он не из тех, кто без нужды станет ввязываться в неприятности. Создан отряд - с отряда и спрос. А пристав не ищейка. И нет у него никакого желания лазить по ущельям и подставлять свою голову под пули. Вооруженный противник - это тебе не безобидные, безоговорочно подчиняющиеся сельчане! А вообще-то ему сейчас в лесу и ловить особо некого. Если только Дауда... Вот и лавочник жалуется на него. Это, конечно, ерунда. Тут дело поважнее. Дауд мутит сельчан. Но даже из-за него Захаров не пойдет в лес. Либо в Кескеме застанет, а то и в одном из сел, прямо на месте преступления. Говорят, Дауд собирает народ то в одном, то в другом доме.
Отряд Вербицкого так и не дошел до Алханчуртской долины. Полковник получил новый приказ - срочно идти в ущелье Ассы. По сведениям, там скрывается Зелимхан. Ярость обуяла Вербицкого, но не подчиниться он не мог.
...Захаров почти каждую ночь рассылает в разные концы казаков следить за Даудом, за тем, что он делает, где и с кем проводит сходки. Те, кто следит за домом Дауда в Кескеме, докладывают неизменно одно и то же: домой не является.
Соси доложил, что Дауд собирает людей в доме Беки. Вчера два казака всю ночь пробродили там поблизости. И зря.
А Дауд тем временем сидел у Исмаала и слушал рассказ о стычке на сельской площади между Малсагом и приставом.
- Побольше бы таких людей, - сказал Дауд, - скорее бы и другие поняли, что к чему.
- Вот тогда бы можно с ними поговорить, - потряс кулаком Исмаал куда-то в окно, имея, конечно, в виду старшину, пристава. Да и не только их одних...
Но этого мало.
- И нас, Дауд, мало. На три села всего несколько человек.
- Что верно, то верно. Немного. Но душой каждый второй с нами. Слишком долго люди под ярмом ходят - трудно спины рас прямить. Веру им надо дать, веру в свои силы! Понимаешь?
- Не знаю, что может заставить их поверить в свою силу, - по качал головой Исмаал. - И я, и Алайг, и Гойберд со многими говорим, рассказываем, что царь при последнем издыхании, что будет революция и всю землю отберут у помещиков и отдадут крестьянам. Они слушают и молчат. Не знаю, верят или нет, - он раз вел руками.
- Ничего, Исмаал, поверят. И мы с тобой не сразу поверили. А теперь ведь не только разговоры - дела вон какие вокруг делаются! Каждый день слышим, то в Ростове, то во Владикавказе, то в Грозном - везде рабочий народ поднимается. Не хотят больше люди терпеть унижение и нищету. Скоро и до наших мест дойдет. Вот тогда и поверят.
Засиживались иногда за полночь. И день ото дня Хасан все больше и больше понимал то, о чем говорил Дауд. И уж он-то верил - не мог не поверить, что жизнь непременно изменится, настанет наконец такое время, когда на земле не будет места Сааду и другим, ему подобным извергам.
Кайпа сердилась и волновалась, что Хасан все позже и позже возвращается домой.
Вот и сегодня, едва открыл дверь, недовольно сказала:
- Где ты так поздно ходишь? Мало у меня горя теперь, того и жди, еще и дети чего-нибудь натворят!
Хасан обнял мать и, радостно улыбаясь, приподнял ее над собой.
- Зря беспокоишься, нани. Ничего не натворю. Ты же знаешь, я был у Исмаала.
- Да ну тебя! - вырывалась Кайпа. Ребра переломаешь. Хасан бережно опустил ее.
- О чем вы там говорите? Все про власть? Лучше бы своим де лом занимались.
- Про какую власть? Ты о чем это, нани? - насторожился Ха сан.