Зору покачала головой.
- Нет, нет, Дали, я не обиделась. Это другое... - Зору со страхом отталкивала от себя руку Дали с шарфом. - Нет-нет. Это не мне... Это той, которая будет его невестой... Ты пойми это...
- А он сказал — тебе! Я же сама слышала!
- Нет, Дали... нет... Я не могу... Это не мне.
В это время во дворе заиграла гармонь, десятки рук дружно ударили в ладоши.
Зору прислушалась:
- Он здесь?
Дали кинулась к окошку и весело вскрикнула:
- Посмотри, посмотри... Ох, какой он сегодня!
Зору подошла к окошку. Она увидела двор, заполненный народом, заборы, крыши сараев, облепленные детьми, широкий круг, по краям которого цветным полукольцом стояли девушки, против них — юноши.
А в середине в первой лезгинке плыла старшая из гойтемировских красавиц в голубой черкеске с красным курхарсом. Подняв руки, словно протянув их к юноше, она не то убегала от него, не то манила за собой. А где же Калой? И вдруг Зору узнала... Она ожидала увидеть его среди толпы в лохматой папахе, в поношенной черкеске... Но посмотрела на танцующих и - узнала...
«Неужели это он?»
На Калое была черная каракулевая шапка с красным донышком и золотым галуном, коричневая черкеска, на которой вместо старых, деревянных газырей блестели перетянутые двумя галунами новенькие бердановские патроны. Черный бешмет, сафьяновые ноговицы. Все новое. И только на серебряном поясе висел дедовский, видавший виды родовой кинжал, который перешел к нему как к старшему в доме.
Сколько раз, сравнивая Калоя с Чаборзом, она с горечью отмечала убогость одежды любимого. Даже сейчас, когда Дали сказала, что Калой на свадьбе, она с сожалением подумала, как, наверное, неловко ему в кругу разнаряженных гойтемировских гостей. И какая радость! Калой, ее Калой лучше всех! Видит ли его Батази? О, как она ненавидела сейчас мать!
А хлопки в ладоши гремели, как выстрелы.
Калой танцевал на носках. Руки его в плавных и широких движениях, словно взмахи косаря, заходили за спину, поднимались перед грудью. А ноги резко подсекали одна другую и легко кружили его.
Калой танцевал для всех. То он возникал перед девушками, то отдавал должное своим друзьям, то переходил к тому месту, где сидели пожилые. И все время он ни на миг не упускал из виду свою девушку. Он как бы дразнил ее свободой. И как только она, думая, что он увлекся, забыл о ней, устремлялась на девичью часть круга, он кидался наперерез, преграждал дорогу. Народ был в восторге от этой пары.
- Не отпускай! Не отпускай ее!!! - неистово кричали друзья. И Калой плясал так, что девушка кружилась почти на месте.
- Великий Аллах, как он танцует! - вырвалось у Дали.
- Еще бы! — ответила Зору. — Ведь он пляшет на свадьбе своей любимой!..
Она упала на нары и забилась в рыданиях.
Дали растерялась. Она подбежала к Зору и, обняв ее, стала утешать. Но Зору, ничего не слыша, рыдала.
Смолкла она тоже внезапно. Села. Вытерла лицо. Вздохнула. Губы се подергивались. Плечи дрожали.
- Зачем же ты идешь за другого? - не удержалась Дали. - Неужели мало, когда любит Калой?
Зору горько улыбнулась.
- Отца жаль...
- А себя? - Дали стояла перед Зору на коленях, заглядывая ей в лицо. - Или я ничего не понимаю...
Зору взяла ее за голову.
- Никогда, никогда в жизни не выходи за того, кого не любишь! прошептала она, вложив в эти слова всю боль души.
- А если тот, которого я полюблю, не захочет меня? Не полюбит? -по-детски спросила Дали.
- Тогда оставайся одна на всю жизнь, только любви своей не предавай! — Зору встала. — Пора одеваться.
Дали подала ей белую черкеску.
- Чтоб ты мне саваном стала! - воскликнула Зору, принимая платье. Дали в ужасе отшатнулась:
- Разве можно так!..
Зору отдала Дали шарф Калоя:
- Спрячь. Сохрани. А когда он будет жениться, передай этот шарф невесте его в подарок... от меня... Это моя последняя просьба... Скажешь ей, что я любила его, но не так, как надо. Не так... И за это сердце мое не перестанет рыдать никогда!
Дали прильнула к ней, заплакала. Эти слезы были ее клятвой.
- Клянусь, - шептала девочка, - никогда не предавать любви. Никогда! Никогда не плакать о ней твоими слезами!..
Свадьба подходила к концу. Калой отошел к своему забору и крикнул Орци. Тот не осмелился ослушаться, выбежал к брату.
- Принеси винтовку!
В это время к Калою подошел Хасан-хаджи, поздоровался.
- Я видел разных мужчин, - сказал он так, чтобы его не услышал никто. - И отдаю тебе дань уважения. Здесь нет никого, кто бы так понимал и мог оценить твою выдержку и твое благородство! Будь проклят старый Гойтемир! Если бы не он... Чаборзу нравилась другая... Но что поделаешь, если старику-сластолюбцу эта пришлась по вкусу!..
Калой с удивлением посмотрел на Хасана-хаджи. Тот сделал вид, что не заметил этого взгляда.
- Козлиная борода! Он знает, что Чаборз все равно женится на той, которую любит, а эта останется в его доме «вдовой»... Сам он острил, когда, просватав ее, мы ночевали у меня. Правда, он был пьян. Но, видно, говорил то, что на уме.
Калой молчал.
- Крови не будет на том, кто когда-нибудь заставит остановиться его собачье сердце!.. - заключил Хасан-хаджи.