- Ложись здесь... — приказал он.
Наси прилегла на край возле него. Он, засыпая, протянул руку назад, к ее бедру, и, вздохнув, громко захрапел...
Когда он проснулся, в окне было светло. Со двора доносились голоса Наси и вернувшегося с вечеринки Чаборза. Вокруг хозяйки шумела выпущенная из курятника птица. Гойтемир вспомнил вчерашний разговор с женой о Калое и то, как, не дождавшись ее, заснул... И он послал проклятье роду Турса, который вечно мешал ему и, кажется, даже на собственной кровати!.. «Чтобы сгинуло ваше племя!» - думал, он, почесывая седую грудь.
Но в этот день Гойтемиру не пришлось звать Хасана. Приехал посланный, который сообщил о том, что сильно заболела мать Наси. Всей семьей они поехали туда, поручив соседям двор и хозяйство.
Лишь через неделю матери Наси стало лучше. Оставив при ней Чаборза, Гойтемир и Наси вернулись домой. На второй день он послал за Хасаном. Хасан обещал приехать к вечеру.
Хасан приехал засветло. Хозяева встретили его со всем радушием и отвели в кунацкую. Поговорили о здоровье, о погоде. А о ней было что сказать. Осень затянулась. Ни снега, ни мороза еще не видели. И это было плохо для земли. Потом Хасану рассказали о болезни матери Наси, сказали и о том, что в связи с этим они зарезали барана и просят его почитать мовлад.
- Ну что ж, - подумав, сказал Хасан, — жертва всегда угодна Богу. Помолимся.
Он поднял руки. Хозяин и хозяйка последовали его примеру. Короткой была эта молитва. Мулла достал из нагрудного кармана маленький Коран, купленный в самой Мекке, раскрыл его и, надев очки, начал читать нараспев.
Голос Хасана звучал ровно, без дрожи. Мужественное, бледное лицо его окаймляла короткая темно-каштановая с проседью борода. Он сидел за высоким столом, скрестив на нем белые руки, и изредка переворачивал тонкими пальцами хрустящие страницы. Наси смотрела на благообразие этого человека с тайной грустью и с трудом заставила себя уйти, чтобы заняться своими делами.
У Наси были на глазах слезы. То ли ее растрогал задушевный голос гостя, то ли она вспомнила о больной матери, то ли это были слезы, вызванные другой, только ей одной известной болью... Никто не знал...
Гойтемир сидел напротив Хасана-хаджи, благоговейно молчал и лишь изредка подкручивал фитиль, чтобы в комнате было светлее.
Женский голос из-за забора позвал Наси.
Узнав, что соседке нужен гребень для чесания шерсти, Наси вынесла его и отдала ей. Возвращаясь, она увидела на террасе Гойтемира и сделала вид, что вытирает рукавом слезы.
- Что еще? — тихо спросил Гойтемир.
- А, ничего... - словно желая уйти от неприятного разговора, ответила Наси. Но муж забеспокоился, повторил вопрос.
- Соседка просила гребень и сказала, что недавно проезжал человек в Цори, который говорил, что матери стало хуже... - Наси снова поднесла концы платка к лицу. Плечи ее затряслись.
- Успокойся, - сказал Гойтемир. - Ведь мы сами видели, ей стало лучше!
- Конечно. Старая она. Сейчас лучше, и сейчас же может стать хуже... Конечно, если бы не позвали этого, я поехала б хоть узнать, что гам. А может, действительно до человека из Цори дошел старый слух, когда ей было худо? Только я теперь до утра должна мучиться. Бедная моя мама!.. Сколько он может читать! Я, кажется, уже ничего не хочу - ни невесты, ни посредника! Послушай, может, соседка подаст вам?.. Все готово. А я пойду... К утру я дойду до наших... Мне ведь все равно, что тут, что идти... Спать я не буду...
- Как это ты пойдешь ночью по ущелью? С ума сошла? Раз так, уж лучше я съезжу... В ночь и вернуться успею.
- Что ты! Что ты! Не молод ты, чтоб так по горам носиться! - испуганно воскликнула Наси. Она хорошо знала, как на мужа действует упоминание о возрасте. И действительно, Гойтемира как подменили. Он задвигался, засуетился.
- Поеду, - сказал он твердо. - А гостя не беспокой!
- А что я ему скажу?
- Как что? Накормишь, потом расскажешь, о чем мы договорились насчет Зору, и уложишь спать.
- Ну да! Тебя нет, нужен он мне здесь в доме! Пусть плетется к себе! Не так уж далеко!.. — Наси недовольно насупилась.
- Нельзя этого! - обозлился Гойтемир. - Человека позвали, не ребенок же он! А дома я или нет - никто не знает. Скажешь — позвали по делу. Старшина я. Мало ли что может быть! Вернусь, утром сам провожу его!
Наси снова вытерла глаза.
- Ну и голова у тебя! И сердце! Тобой меня наградившего Бога - славлю! Поезжай тогда, чтобы поскорее вернуться! Только умоляю: на опасных местах не гони! Будь осторожен! Я глаз не сомкну, пока тебя не увижу снова! - слышал Гойтемир взволнованный шепот жены.
По двору, освещенному окнами, заметалась фигура Наси. Она вынесла седло, сбрую, оружие Гойтемира. Оседлала коня. А когда он, крякнув, подскочил, чтобы сесть в седло, да зацепился ногой за высокую луку, перетащила его ногу на свою сторону и всунула в стремя. Уже у ворот она остановила его, вбежала в дом и вынесла кусок лепешки и вареного мяса.
- Ты же ничего не ел! - тихо сказала она, когда он хотел запротестовать. - Кто тебя увидит?!
И Гойтемир поехал, - держа в одной руке повод с плетью, в другой - мясо и лепешку.