Гойтемир любовался ею. Он со страхом чувствовал, что к ней его тянет больше всего на свете, хотя Кораном было предписано любить каждую из своих жен одинаково. «Гореть мне в огне», - проносилось у него в голове. Но он ничего не мог поделать с собой! Хороша была Наси. Хороша!
А она рассказывала мужу, как выведала у сына, что ему нравится Зору, как она все разузнала про эту девушку и что следовало бы уже сейчас, правда без огласки, заручиться словом ее родителей, чтобы такая красавица и хозяйка не досталась другому.
- Послушай, да ты в своем ли уме? — воскликнул Гойтемир. — Ты хочешь, чтоб я породнился с Пхарказом? С этой скрипучей жердью? С людьми, у которых вши с голода шерсть обглодали на шубах? - Он фыркнул и отодвинул от себя миску.
Наси замолчала. Доев мясо, она налила себе бульона и, выждав, когда остывший Гойтемир снова принялся за еду, продолжала разговор:
- Так я же не о Пхарказе говорю тебе и не о его жене! А об их дочери. Что тебе свата на показ возить, что ли? Ведь ты тоже не на моем отце женился? А что бедные - это, конечно, всерно. Так поделимся. Дадим, что положено, за дочь - справят они себе платье и шубы. Зато девка какая! Золотые руки! А зная, из какой нищеты мы ее вызволим, она век нам будет в ноги кланяться. Я все обдумала.
Гойтемир сопел. Опорожнив миску, он сдвинул на затылок папаху и вытер лоб рукавом. То ли разговор с женой, то ли горячий бульон вышиб пот.
- Складно придумала, - наконец оказал он. - На эти дела у тебя смекалка! Только как придется твоему жениху да невесте ждать свадьбы Андарко, так тут всем нам может хватить! Не усидит она. Сбежит с кем-нибудь - вот тебе и беда! Тягайся тогда с людьми! А мне надоело. Всю жизнь, как на войне. Не то ты кого, не то тебя кто...
Он встал, снял бешмет, папаху. Сел на кровать. Наси стянула с него ноговицы.
- Нами-то ты командуешь, а старших сыновей балуешь... Пригрози Андарко. Скажи, что отстранишь от доли доходов, быстро сядет на место! Пусть хоть засватает кого, откроет дорогу младшему брату. Нельзя же все только о себе думать!
- Ладно. С ним я как-нибудь справлюсь, - примирительно ответил Гойтемир, с вожделением поглядывая на Наси, которая ловко перебирала посуду, сметала сор в уголок, то и дело нагибаясь к нему гладкой спиной. - Только здесь без посредника не обойтись. И надо, чтоб человек был авторитетный. И в случае чего - молчать умел!
- Конечно! Ты прав! - радостно воскликнула Наси. — Ты это здорово придумал! А я собиралась сама... А ты еще меня хвалишь! Да я без тебя - лошадь без головы! Знаешь, мне кажется, для этой цели трудно найти человека более подходящего, чем Хасан.
Обрадованная согласием мужа, Наси сыпала словами. Она была уверена, что в конце концов настоит на своем. Но не думала, что это ей удастся так быстро.
- Хасан-хаджи - ты хочешь сказать? - переспросил Гойтемир. Наси рассмеялась. - Какой там хаджи? Был мулла, теперь - хаджи!
А для меня он просто Хасан - козлиная борода. Ха-ха-ха! - заливалась она звонким смехом.
Гойтемир неодобрительно покачал головой, чтобы самому не рассмеяться.
- Конечно, о нем! - продолжала Наси. - Он ведь у них в селе действительно корчил из себя муллу. А теперь еще и хаджи! Они в него, как в Аллаха, верят! Надо отослать куда-нибудь Чаборза, чтоб не мешался. Вызвать Хасана для чтения мовлада и тут с ним поговорить!
- Да разве сейчас время мовлада? - Гойтемир наморщил лоб, силясь припомнить.
Но Наси не собиралась уточнять, когда родился пророк Мухаммед.
- Что ты, не знаешь этих «святых» прощелыг? Они и собаку отпоют, если им пообещать что-нибудь.
- Ну и злой у тебя язык! Не к ночи будь сказано - шайтан, а не баба! - не выдержав, рассмеялся старый Гойтемир и полез в постель. -Кончай свою возню да туши свет, если не собираешься шкуру содрать с этой посуды! Будет тебе и Хасан-хаджи. На днях позову его.
Наси искоса взглянула на мужа. Бритая сухонькая голова, седые брови, борода... острые плечи, локти и колени, торчащие из полупустого белья... Все прошло. А в глазах желание... Ее передернуло от мысли, что он, кажется, и сегодня хочет попытаться стать мужем... Который раз! Не зря, видимо, и на мясо налегал...
И она решила перебить его настроение.
- Говорят, сын Турса заглядывается на Зору. Этого я боюсь больше всего! Хваткий паренек! И вечно на пути у нашего мальчика...
Гойтемир подскочил на кровати.
- Завтра же Хасан будет здесь! Я передам Пхарказу газырь в залог за дочь! А Андарко-бездельника женю! - Глаза старшины гневно бегали. - Много сил я потратил на то, чтоб выжить отсюда Эги. Многое мне удавалось. Но каждый раз, как я их лишал головы, у них, как на теле дракона, вырастала новая. Калой сам еще не знает, какая он болячка для нас. И прежде, чем он поймет это, мне придется что-нибудь придумать... Во всяком случае девчонки этой ему не попробовать!
Наси взяла рукомойник и вышла во двор. Она ходила в загон, перевязывала в сарае коров, тянула время. А немного погодя, заглянув снаружи в окно, увидела, что муж уснул, открыв черный, глубокий, как дупло, рот. Потихоньку проскользнув в комнату, Наси стала стелить себе на нарах. В это время, переворачиваясь, Гойтемир заскрипел кроватью.