Хасан зло глянул на парня. Лицо у него похоже на взрезанный арбуз. На подбородке и около ушей чуть пробивается жалкий пушок. Истинный сын своего отца. Другого разговора от него и ждать нечего.
«А не застрелить ли мне тебя, - подумал Хасан, - здесь же на месте, в упор? Вот бы месть моя и свершилась. Всего один выстрел - и конец делу, отец отмщен!» Рука скользнула в карман, пальцы коснулись холодного металла и сжали круглую рукоять. Некоторое время Хасан сидел так и думал. «Нет, - решил он, - Саад, только сам Саад должен поплатиться за содеянное им зло! Нельзя оставить его в живых!» Сейчас даже Дауд и Малсаг не осудили бы Хасана. Так ему, по крайней мере, казалось. Раньше Дауд говорил: «Убийством Саада дело не кончится. У нас кроме него еще много других врагов». Теперь времена изменились. Саад его ярый враг. Убил отца, готов и их всех уничтожить. Хасан убежден, что гибель Султана тоже на совести Саада. Кто, как не он, наводнил Сагопши карателями да стражниками? А насилия, которые он вершит над односельчанам?.. Много, очень много причин для того, чтобы убрать Саада...
Хасан поднялся.
- Дай мне еще табаку, если можно, - попросил сын Саада. - Покурю, а там, смотришь, и стемнеет. Завтра я куплю себе этой чертовой отравы. Отец обещал привезти пастуха. За тем он и поехал сегодня в Моздок. Там, говорят, много ногайцев и дагестанцев в пастухи нанимаются. Наших овец и раньше пасли дагестанцы. При большевиках они подались восвояси. С тех пор и мучаемся, кое-как перебиваемся.
- Один пасешь такую отару? - поинтересовался Хасан. Хотел узнать, не бывает ли здесь Саад.
- Одному разве справиться? Младший брат со мной.
Дождавшись темноты, Хасан, никем не замеченный, вошел в село и направился к своему двору. Решил ночь провести дома, а рано утром уйти в лес. Остановившись у плетня неподалеку от ворот, он прислушался, огляделся вокруг - не слыхать ли чего тревожного и не видать ли кого?
Вокруг было тихо. Если бы не одно чуть освещенное окно, можно было бы подумать, что в доме у них и живой души нет.
Хасан нырнул во двор, и едва он успел закрыть за собой плетень, служивший воротами, как по улице промчались несколько всадников. Затем в той стороне, куда они ускакали, дважды прогремели выстрелы. И снова наступила тишина. Удивило Хасана то, что даже собаки не залаяли. «Привыкли, выходит, - подумал Хасан, - к топоту конских копыт и к выстрелам, которые вот ведь уже два года не прекращаются в селе!..»
Хасан тихо подошел к окну и заглянул в него. В комнате, кроме Кайпы, никого не было. Покачивая ногой люльку, она шила чувяк. Игл, видно, не поддавалась, и Кайпа пыталась вытянуть ее зубами. У Хасана сердце сдавило от жалости. «Бедная нани, - подумал он, - каково ей сейчас!»
Хасан постучал .в дверь.
- Кто там? - спросила Кайпа. Голос ее при этом звучал довольно спокойно.
- Я это, нани, - проговорил Хасан в дверную щель. Услышав ответ, Кайпа от неожиданности словно онемела. Рука, которую она была протянула, чтобы отодвинуть щеколду, задрожала. Дав но уже ничто больше не пугало и не удивляло несчастную женщину. Чего она только не натерпелась в последние годы! Казалось бы, жизнь ожесточила ее, но вот, услышав голос сына, которого и не ждала - так он был далеко, Кайпа вся вдруг обмякла, словно бы наконец, ощутив всю тяжесть пережитого, и горько заплакала...
- Как ты пробрался сюда, сынок? - спросила она, обнимая худыми, словно детскими, руками Хасана. - Ведь проклятые гяуры так и рыщут!..
- Ничего, видишь, стою перед тобой цел и невредим.
Хасан гладил голову матери, ласково смотрел ей в глаза, не зная, какие слова сказать ей в утешение.
- Как ты здесь, нани? Одна...
- Почему же одна? А Суламбек? Он же со мной!.. - Кайпа сжала губы, силилась взять себя в руки, но слезы не унимались, и, бросившись на грудь сыну, она сквозь рыдания сказала: - Не уберегла я Султана!..
- Ты не виновата, нани! Не плачь!.. Я все знаю... Что теперь по делаешь...
- А Хусен добрался в горы? - спросила Кайпа, чуть успокоившись.
- Наверно, добрался...
- Вы разве не виделись с ним? - заволновалась Кайпа.
- Так мы же все в разных местах, нани. Не очень-то там встретишься, в горах...
- Я думала, вы все в одном месте. И Хусен с тобой...
- Встретимся еще. Вот вернусь назад...
- Вместе бы оно лучше. И мне бы спокойнее. Здесь опасно. Особенно для вас обоих. Старшиной-то у нас эта змея Саад.
«Не долго ему осталось быть старшиной!» - подумал Хасан, но вслух ничего не сказал.
Подойдя к люльке, он взял на руки малыша. До того в голос оравший Суламбек замолк и уставился на Хасана.
- Смотри, как вырос!..
- Скоро уж ходить будет.
- Чем же ты его кормишь, нани?
- Бабушка его, Кабират, носит нам молоко. Как только подоит корову, так зовет меня к плетню. Бывало, и Султану иногда перепадало!..
У Хасана на глаза навернулись слезы. Он смахнул их, отошел и сел на нары. Долго сидел опустив голову. Мать собрала ему поесть. И хотя с самого утра он и маковой росинки во рту не держал, сейчас так почти ничего и не съел. Все больше выходил в сенцы и курил, курил...
Было уже за полночь, а Хасан не ложился. Кайпа подумала, что сын, может, не решается прилечь из опасения, как бы не нагрянули стражники.