Наконец за станицей, в направлении Моздока, заалел край неба.
- Зарево!
- Да поможет нам Бог!
- Надо думать, это дело рук наших.
- Тихо говорите! Стрельбу слышите?
Выстрелы участились. Все были готовы ринуться в лощину, где стояли кони, чтобы броситься на врага, иные было побежали, но окрики со всех сторон вернули их.
- Что вы делаете? Что вам, ворота открыли? - ругали их командиры сотен. - Куда без команды кидаетесь? Не видите, что ли, магомед-юртовцы не трогаются с места.
У Торко-Хаджи вырвался возглас изумления:
- Клянусь Кораном, мне кажется, что они разгадали наш замысел!
- Как они могли его разгадать? - пожал плечами стоявший рядом командир сотни. - Не святые ведь?
- А как мы узнали зимой, что казаки готовятся к нападению на нас?
- Их человек донес...
- Думаешь, среди нас не найдется такого?
- Ничего из этого не выйдет, Торко-Хаджи, - сказал откуда-то вдруг подошедший Ази. Тоже решил, видно, потолкаться среди воюющих, чтобы потом при надобности, сказать, что и он, мол, отстаивал советскую власть. - Тебе ведь говорили, что не выйдет, - продолжал тихонько Ази. Чем тише он говорил, тем почему-то больше задевал Торко-Хаджи. - У них большая сила, и, кроме того, в войнах с германцами и турками они хорошо овладели военным искусством. Потому мудрые люди и предлагали уйти в свои села и...
Торко-Хаджи круто повернулся к нему:
- Замолчи, Ази! Или уезжай совсем! Уйди по-хорошему, пока не поздно!..
10
Когда Хасан наконец открыл глаза, вокруг было темным-темно. Он не понимал, где он и что с ним случилось. Попытался подняться. В плечо ударила резкая боль. Притронулся - все мокро. И тут он вспомнил. Вспомнил боль, такую же острую. Ранен, но жив. Странно! Как только кровью не истек? Что это давит плечо? А, прижался к прикладку винтовки! Видимо, это и остановило кровь, не дало ему погибнуть...
Занятый своими раздумьями, Хасан вдруг увидел прямо против себя зарево огня. Услышал он и стрельбу. Что это? Значит, вайнахи вошли в станицу? А где то войско, что с Терека? Расположилось там, на перевале? Где всадники, с которыми Хасан лежал здесь в траве? Там все кончено? И пулемет вроде молчит! Наверно, какой-нибудь счастливчик заткнул ему пасть и уже, может, прикатил к своим.
Хасан подумал о товарищах. Как погиб Мухи, он видел. Видел также, как упал тот, кто был похож на ногайца. А что случилось с Исламом? Лежит где-нибудь, как Хасан? Или ему удалось уйти? Если спасся, он непременно придет с подмогой. Е если нет? Как тогда отсюда выбраться? Любой ценой надо уйти, хоть ползком. Подняться на ноги Хасан не мог - очень кружится голова. Надо беречь последние силы а потому придется ползти. Эх, хоть бы глоток воды! Один глоток!
Хасан часто вытягивался всем телом и, положив голову на сырую землю, отдыхал. И все смотрел в небо. Хоть бы дождь пошел! Пусть самый маленький. Даже несколько капель, попади они в рот, оживили бы Хасана. Тогда бы и силы прибавилось. Но с неба смотрят только звезды и, как бы дразня, мигают ему. Луна тоже торчит на одном месте. Ясная, светлая, она всем своим видом подчеркивает безнадежность ожидания дождя.
Хасана мучает черкеска: пуговицы все время расстегиваются. Да и как им удержаться, коли ползешь. Хасан оторвал кусок от подола нижней рубахи и туго перевязал плечо. Главное - остановить кровь, иначе силы покинут его и он останется здесь. Это Хасан хорошо понимает. Теперь и обнаженный живот болит, как рана, посыпанная солью. Хасан старается превозмочь эту боль - ведь, наверно, только кожа болит, от этого не умирают.
Упершись локтями в землю, Хасан на минуту останавливается, смотрит вдоль склона вверх. Когда же конец подъему, когда будет гребень хребта? Хасану кажется, что стоит ему подняться на гребень и увидеть долину, силы сами собой прибавятся. Голова отяжелела, как у человека, которого клонит ко сну. Словно сквозь сон видит он недалеко от себя пробегающих мимо людей, слышит русскую речь...
Вот и гребень. Только сил не прибавилось. Тех, что были, едва хватило сползти вниз метров на пять. Отяжелевшая голова будто приросла к земле. Кругом все погрузилось во тьму.
Когда Хасан снова пришел в себя, в зубах у него скрипело железо. Холодное, приятное. Что это? Он открыл глаза и увидел возле себя сидящего на карточках человека, который из чугунного кумгана старался напоить его. Вода! Вода, о которой Хасан мечтал. И откуда-то вдруг силы берутся. И глаза видят, и уши слышат.
- Много не давай. Два-три глотка - и хватит, - сказал кто-то.
- Он приходит в себя! - облегченно произнес сидевший на корточках.
«По-ингушски сказал!» - обрадовался Хасан. Значит, опасность миновала и он среди своих.
- Хорошо, что хоть один остался в живых, - сказал уже кто-то третий.
Это Торко-Хаджи! Его голос из тысячи других узнаешь.
Хасан уже не благодарит судьбу, что привела его к своим. Услышав слова Торко-Хаджи, он думает, что лучше бы и ему остаться там, за хребтом, вместе с товарищами, чем вот так бесславно вернуться, не выполнив задуманного. А Торко-Хаджи, словно подслушав мысленную речь Хасана, сказал:
- Не везет нам со вчерашнего дня, все, что ни задумаем, проваливается.