- Ваше превосходительство, - ответил Гагарин, возвращая Багратиону документ, - сейчас важно не то, что подумают они, а что подумаем мы...
- А что думать, князь, - Багратион вскинул брови, - мы - люди военные. Для нас существует субординация.
- Корнилов - верховный, и мы подчиняемся... Да вот, пожалуйста, - и он прочитал: - «Главковерх приказал комкору Третьего конного, начдивам Уссурийской, Донской и Туземной дивизий высадиться между станциями Гатчина и Александровская и в конном строю двигаться к Петрограду в полном боевом порядке к Нарвской, Московской и Невской заставам. В случае обстоятельств, - подчеркивал каждое слово Багратион, — мешающих выполнению плана, главковерх приказал старшему генералу в чине принять на себя командование корпусами и дать сражение войскам Временного правительства. Лукомский».
- Да. Все ясно. - Гагарин встал. - Пора. Багратион тоже поднялся.
- С Богом, дорогой князь. Отправляйте бригаду. О продвижении докладывайте. За вами пойдут остальные. Поставьте командирам полков задачу: идем на подавление большевиков, на внутреннего врага!
- Слушаюсь!
Некоторое время спустя Третья бригада Туземной дивизии первой вышла со станции Дно в сторону Петрограда. В авангарде по-прежнему двигались эшелоны ингушей.
Вечером отправка поездов внезапно прекратилась. Начальник станции получил депешу от управления дороги, которое на основании приказа генерал-майора Кислякова, помощника министра путей сообщения на театре военных действий, требовало прекратить перевозки эшелонов с корниловскими войсками на Петроград.
Узнав об этом, Багратион велел немедленно привести к себе начальника станции. Но тот заболел нервной болезнью. Вместо него явился помощник. Он передал Багратиону полученный приказ. Генерал прочитал депешу. На лице его появилось выражение глубокого презрения.
- Здесь я командую, - твердо и членораздельно сказал он. - И потрудитесь выполнять мои приказания беспрекословно!
- Но мы ответственны и перед управлением... - заикнулся было помощник начальника станции.
Багратион швырнул ему обратно депешу, ударил ладонью по столу и ледяным голосом заявил:
- У нас приказы дважды не отдаются! Штаб-ротмистр, - обратился он к временному коменданту станции, - если по вине дороги будет задержан хоть один эшелон, начальника станции расстрелять!
- Господин генерал, - голос у железнодорожника дрогнул, — но ведь и здесь приказ... - Он показал на депешу. - Да и расстрелы-то отменены...
- Господин помощник начальника станции, вчера были отменены! А завтра будут восстановлены! Сегодня же, если потребуется, вас расстреляют. Под мою личную ответственность! И пусть вам от этого будет легче! Вы поняли? Попробуйте только!.. - Багратион встал. - Ступайте! Докладывать через каждый час!
Когда дверь за штаб-ротмистром и помощником начальника станции закрылась, он прошелся по вагону, со злостью задернул шторку на окне.
- «Господин генерал»! Хамье! Ну, погодите! Только дубьем!.. Немного погодя он вызвал адъютанта.
Четко щелкнули каблуки, тоненьким звоном отозвались шпоры.
- Что изволите, ваше превосходительство?
- Отправьте телеграмму.
Багратион достал из карманчика галифе золотой брегет, не открывая крышки, нажал на кнопку, прислушался. Часы мелодично отбили полночь. Заложив руки за спину и поскрипывая сапогами, он прошелся взад и вперед по вагону, потом остановился и продиктовал:
- Ставка. Наштаверху генерал-лейтенанту Лукомскому. Со станции Дно. 27 августа, 24 часа. Погрузка дивизии и отправка эшелонов продолжаются. Часть из них находится в пути. Сейчас от генерала Кислякова получена телеграмма приостановить отправку эшелонов. Телеграмму не исполняю. Продолжаю отправку войск. Генерал-лейтенант князь Багратион.
На рассвете поезда с Третьей бригадой остановились под станцией Вырица. Посланная из Ингушского полка разведка вернулась и доложила, что путь разобран. Мост на Царское Село поврежден.
Мерчуле по телефону доложил обо всем командиру бригады и отдал приказ: «Полку выгрузиться. Продолжать движение походным порядком».
Полк выстроился на дороге. Раздалась команда: «Смир-н-н-а-а!» Провезли штандарт.
Мерчуле обратился к всадникам с коротким словом:
- В Петрограде темные лица организуют беспорядки. Нашей дивизии в составе армии генерала Крымова приказано войти в столицу и обеспечить нормальную жизнь города, работу фабрик, заводов и государственных учреждений. Всякое сопротивление должно подавляться беспощадно!
Мало кто понял его. Кто эти «темные лица»? Что они делают? Кого подавлять?..
И только всадники из абреческой сотни многозначительно переглянулись, предвкушая возможность погреть руки...
Прозвучало: «Марш-марш!» - и полк выступил.
Прошли речку. Всадники едва оторвали от нее недопоенных в пути лошадей. Погода была ясная, теплая. Из лесу пахло хвоей, в жнивье перекликались перепела.
- Даже не верится, что где-то идет война... кто-то расстается с жизнью, корчится в муках... Удивительный у нас мир! — думал вслух Калой.
Всадники только вздыхали. Говорить не хотелось, чтоб не оборвал Бийсархо, который ехал, как на парад, забинтовав скакуну ноги.