В такой обстановке Керенскому ничего не оставалось, как объявить стране о мятеже Корнилова и об отстранении его от должности главнокомандующего.
В тот же день - 27 августа — Корнилов в свою очередь обратился к населению с призывом поддержать его против Временного правительства, которое якобы под давлением большевистских Советов действует в полном согласии с Германским генеральным штабом и разлагает армию.
Весть о мятеже, поднятом главнокомандующим, мгновенно стала известна в столице.
Центральный и Петроградский комитеты РСДРП(б), Центральный Совет фабзавкомов приняли воззвание «Ко всем трудящимся, ко всем
рабочим и солдатам Петрограда» и приступили к организации сил для отпора врагу.
Военная организация большевиков срочно собрала делегатов от всех воинских частей города. Под руководством Свердлова и Дзержинского была принята резолюция о борьбе с контрреволюционным мятежом Корнилова и обращение «Ко всем солдатам Петроградского гарнизона».
Начатый Керенским вывод из Петрограда революционно настроенных пяти полков был остановлен. Большевики бросили сотни агитаторов на фабрики и заводы.
Рабочим отрядам раздавалось оружие. Была установлена связь с матросами Кронштадта, которые взяли под охрану все правительственные здания.
Вооруженным отрядам большевиков городов Минска, Орши, Витебска, Гомеля и солдатским комитетам ЦК партии предписал срочно блокировать Ставку и железнодорожные узлы, не допуская дальнейшей переброски войск с фронта.
На борьбу с корниловщиной поднималась вся страна.
В Москве, Харькове, Царицыне, Нижнем Новгороде, на Урале, в Донбассе, в Сибири, на Кавказе большевистские Советы рабочих и солдатских депутатов призвали революционные силы для отпора врагу.
В Петрограде в боевые дружины записалась сорокатысячная армия рабочих. Вокруг города рыли окопы, устанавливали проволочные заграждения.
Экстренные выпуски «Рабочей газеты», листовки предупреждали о нависшей угрозе, призывали трудящихся не поддаваться на провокации, не предпринимать никаких выступлений.
На фабриках и заводах проходили митинги.
Принимались резолюции с требованием освободить большевиков, заключенных после июльской демонстрации, организовать отпор корниловщине. Выражалось доверие партии РСДРП(б).
В ЦК партии знали, какая серьезная опасность нависла над Петроградом.
Можно было надеяться на широкое антикорниловское движение масс по всей России. Но трудно было предугадать исход борьбы, если сейчас, в эти считанные часы, государственная власть перейдет в руки реакционного диктатора и ему удастся разгромить рабочие организации столицы.
А такая опасность существовала.
Войск гарнизона было недостаточно, вооружения - тоже. Не хватало винтовок, пулеметов, патронов, средств связи, автомобилей.
Офицерский состав был заражен корниловщиной.
Рабочие не были обучены военному делу.
В то же время от местных Советов Пскова, Луги, Витебска и других городов поступали тревожные сведения.
На Петроград двигалось восемнадцать кавалерийских полков с приданной им артиллерией и пулеметными командами.
Это была реальная и грозная сила, которая могла встретить поддержку и в самой столице со стороны части войск гарнизона и юнкеров.
Мгновенно изменить такое соотношение сил уже не было ни времени, ни возможности. Корниловские эшелоны приближались с каждым часом.
И тогда руководители ЦК большевиков поставили перед собой наиболее реальную и значительную задачу - встретить эти поезда в пути и разъяснить солдатам истинный смысл похода, в который их завлекли обманом.
Немедленно были мобилизованы сотни лучших агитаторов партии и направлены на все станции от Гатчины до Нарвы и Пскова.
Но как быть с частями «дикой дивизии», на которую Корнилов возлагал особую надежду? Как найти общий язык с людьми, не говорившими по-русски? А эшелоны этой дивизии продвигались к столице быстрее других.
Еще вечером 26 августа они начали прибывать на станцию Дно. По заданию Ставки их там срочно вооружали ручными гранатами.
Угроза братоубийственной резни невиданных размеров все реальнее нависала над столицей.
В эти дни в Москве находился руководитель владикавказских большевиков Сергей Миронович Киров. У него было поручение своей партийной организации и Совета рабочих и солдатских депутатов к Центральному Комитету партии.
Узнав о мятеже главнокомандующего и об участии в его авантюре «дикой дивизии», он тотчас же поехал в Московский Совет. Здесь уже знали, что перед петроградцами встал вопрос, как найти общий язык с солдатами-горцами. Киров посоветовал немедленно телеграфировать в ЦК партии, чтобы там собрали всех кавказцев-мусульман, проживающих в Петрограде, и с их помощью разъяснили всадникам смысл происходящих событий.
Предложение это было передано тотчас же, а вслед за ним Киров сам выехал в столицу.
Уже на следующий день в один из Петроградских районных комитетов партии стали собираться люди разных национальностей и племен Кавказа.
В ожидании начала собрания они разговаривали с Кировым. Здесь многие знали его по Владикавказу, но большинство видели впервые.
Не забывая о том, для чего собрали этих людей, Киров старался не задевать острых политических вопросов, чтобы с кем-нибудь не вступить в неуместную для такого времени полемику. Но когда речь зашла о корниловском мятеже, он отбросил дипломатию.