- Лавру Георгиевичу, видимо, не дают покоя лавры Бонапарта, - заявил он. - Но ненависть к революции, как и чрезмерная самонадеянность, - плохие советчики! Правда, еще не все в войсках понимают, к чему ведет Корнилов, и он на это рассчитывает, но сегодня солдаты -русские да и не русские - это уже не «серая скотинка» и не пушечное мясо! Это думающие люди! Порою у них не хватает политического сознания. Демагоги задуривают им головы. Но зато, когда с ними говорят по-настоящему, они быстро понимают, где правда, а где ложь! У лжи короткие ноги! Так будет и на этот раз! - Обычно веселый и жизнерадостный, Киров был сейчас суровым и жестким.
В комнату вошел немного усталый человек с интеллигентным лицом. Темная шапка волос. Пенсне. Небольшая бородка...
Он окинул собравшихся внимательным взглядом и негромко поздоровался.
Многие сразу узнали Свердлова - секретаря ЦК партии большевиков.
- Не все еще? - спросил он. - Ничего. Ждать некогда. Уважаемые товарищи и граждане! Если можно так выразиться, горцы Петрограда! Мы пригласили вас для очень важного, экстренного дела.
О мятеже Корнилова теперь, конечно, знают все. Главнокомандующий решил захватить власть, вернуть России престол и взойти на него по трупам ваших единоверцев, казаков, солдат и рабочих столицы. Разговоры о том, что мы, большевики, якобы назначили на завтра восстание, - ложь и провокация. На самом деле буржуазия решила начать гражданскую войну для разгрома и подавления революции!
Ужасная необходимость, но, если они пойдут на это, мы готовы ответить на их удар.
Временное правительство неизвестно на какое время впало в состояние шока. Оно и понятно. Мятеж начинался с его согласия, а кончился ультиматумом самому Керенскому. Прошло три дня, а они бездействуют. Но мы не можем ждать.
Мы отдаем себе отчет во всей важности наступившего момента. Гарнизон, матросы, Красная гвардия вооружаются. Петроград готовится к обороне. К отпору врагу мобилизуют силы крупнейшие города страны. В Москве забастовка. Всюду требуют отстранения главнокомандующего. Мятеж, конечно, потерпит поражение! Но скрывать нельзя: если начнутся военные действия, прольются потоки крови. Неизвестно, на сколько затянется борьба и как плачевны будут ее последствия... Можно ожидать вмешательства Антанты... Над революцией нависла опасность.
Вот почему ЦК нашей партии обращается к вам, людям, мы знаем, разных политических убеждений, но, мы надеемся, одинаково озабоченных тем, чтобы предотвратить кровопролитие, остановить контрреволюцию!.. Нужно немедленно рассказать вашим землякам всю правду о корниловоком мятеже. Они должны знать, на что их ведет предательская клика офицеров. Должны понять, что война с русскими солдатами, матросами, рабочими столицы, то есть война со своими же братьями по классу, не в их интересах! Вы должны со всей честностью сказать им, что победа мятежных генералов вернет народам Кавказа ненавистные оковы царизма. И это именно так.
Горцы не должны воевать за восстановление самодержавия. Туземный корпус должен быть остановлен! Остановлен во что бы то ни стало!
Как конкретно осуществить эту важную, чрезвычайно важную задачу? Я думаю, вам виднее. Посоветуйтесь. - Он бросил взгляд на Кирова. - Одно ясно: прежде чем заговорит оружие, надо встретить эшелоны словом разума, идущим от сердца! Вот все. Прошу извинить. Меня ждут еще две группы наших товарищей, которые едут к казакам. Мы не сомневаемся, вы сделаете все, что в ваших силах. В данный момент -и это надо осознать, почувствовать - вы ответственны перед вашими народами и перед историей... Только вы! Удачи вам! - Свердлов дружески кивнул и вышел.
Впечатление, оставленное им, было очень велико. В час смертельной опасности для революции этот человек предельно ясно видел главную задачу и не сомневался в том, что люди поддержат его и исполнят свой долг.
Договорились собраться на Царскосельском вокзале в шесть часов утра. Киров посоветовал надеть черкески. Представитель Временного правительства, присутствовавший на собрании, обещал делегации особый поезд.
А в это время казачьи дивизии уже вышли на Нарву и Псков и стали в ожидании последнего приказа.
Поезд Багратиона прибыл на станцию Дно.
Все пути здесь были заставлены эшелонами его дивизии. Залы первого и второго класса, буфет - забиты офицерами и всадниками.
Разноязычный шум вместе с табачным дымом вырывался из открытых дверей.
- Дурда! Айда к нам!
- Эй! Криворотый! Тебя к вахмистру! - слышались голоса вперемешку с руганью.
Среди этого гама, забравшись с ногами на деревянные скамейки, десятки всадников совершали намаз, словно они были не в этой человеческой толчее, а в безлюдной пустыне Сахаре.
Офицеры штаба дивизии тотчас кинулись наводить на станции порядок.
Но тем временем вагон князя все же отвели в такое место, откуда этот содом не мог попасть ему на глаза.
Князю подали чай. Он пригласил к столу явившегося к нему с докладом генерала князя Гагарина.
Почта доставила еще два «срочных» документа. Прочитав один из них, Багратион протянул его князю.
- Кажется, это начало конца... Обращение главковерха к населению. Ответ на радиограмму Керенского... Два первых лица России - два противника обвиняют друг друга в измене... Что должны думать о нас за границей!