Но ее нелегко было вразумить. Она не переставала просить его уехать домой, пока он не дал согласия подумать над этим.
Наутро Виды надел свой праздничный костюм и ушел в мастерские.
Матас не находила себе места. Чувство тревоги не покидало ее. Наконец, не выдержав, она оделась и побежала к Вере Владимировне.
Жена Ильи Ивановича тоже была неспокойна.
Она хорошо понимала Матас, и они вместе пошли туда, где должен был состояться митинг.
- Сердце болит! Душа болит! - говорила Матас, не зная, как объяснить Вере Владимировне, что ее терзает предчувствие.
- Конечно, всякое может быть, - отвечала Вера Владимировна. -В Петербурге вон сколько народу ни за что, ни про что погубили. Но здесь до этого, наверно, не дойдет. Наши ведь собираются пройти мирно.
Когда женщины подошли к памятнику Архипу Осипову, уже начался митинг. Но с разных сторон еще подходили колонны учащихся, рабочих. Вокруг памятника стояла огромная толпа, и кто-то, поднявшись на ступеньки пьедестала, энергично жестикулируя, произносил речь.
Во многих местах над народом были видны красные флаги. День был ясный, солнечный. Люди, одетые по-праздничному, казалось, собрались сюда на гулянье. Матас успокоилась.
Но вдруг ее кинуло в жар. Она не поверила глазам своим. Там, где только что стоял и что-то говорил человек, похожий на грузина, появился Виты... «Что он делает? Что он собирается сказать этим людям?» - мелькнуло у нее в голове. А Виты говорил. Она ясно видела его смуглое лицо, большой рот, острые глаза. Он однообразно махал рукой... Матас ринулась из задних рядов вперед. Вера Владимировна - за ней. Люди пропускали их. Но наконец толпа стала такой плотной, что дальше невозможно было сделать ни шага. В толпе захлопали, кто-то закричал: «Молодец, ингуш! Правильно!!!», а когда Матас снова посмотрела туда, где был Виты, там уже стоял бледный человек и что-то говорил резким голосом, разносившимся далеко вокруг.
- Это осетин. Из газеты «Искра», - шепнула Вера Владимировна Матас, но та не слушала ее.
«Зачем он путается не в свое дело! - думала она о муже. - Эти люди что-то знают, чего-то хотят. А ему что среди них надо?» А оратор увлек толпу. Народ слушал притихнув. Когда над головами людей прозвучали слова: «Да здравствует вооруженное восстание! Да здравствует революция!» - раздалось «ура» и громкие аплодисменты.
В это время где-то сбоку грянул оркестр. Матас вместе со всеми повернулась в ту сторону. По широкой улице приближались люди. Они шли рядами.
Впереди, в сапогах, блестевших, как стекло, шел человек без фуражки. Его почти целиком скрывала картина, на которой был нарисован царь Николай. Матас сразу узнала его по голубой ленте. По бокам несли лики богов. Сзади, на высоких палках — два трехцветных флага. Люди эти шли чинно, без шапок. Впереди, в черных костюмах - начальники. Важные. Бородатые. В медалях.
- Купцы это. А позади - мелкие чиновники, приказчики... разный сброд... Такие за рюмку водки на любое готовы!.. — сказала Вера Владимировна растерянной Матас.
Приближаясь к митингу, манифестанты запели «Боже, царя храни!..».
Толпа опешила. Матас видела, как с каждой минутой росло напряжение. Вот кто-то свистнул, кто-то заулюлюкал, и начался такой гам, что оркестр сбился. Замолк и хор, подпевавший ему. Раздался выстрел - и человек, несший портрет царя, упал на мостовую.
Из рядов друзей этого человека прогремели ответные выстрелы. Послышались крики, стоны раненых. Смятение охватило площадь. А когда из боковой улицы, сверкая обнаженными клинками, показались казаки, народ бросился врассыпную, давя друг друга. Толпа увлекла с собой Матас и Веру Владимировну.
Настигая бегущих, казаки осыпали их фухтелями.
В несколько минут все было кончено. Очистив площадь, казаки перекрыли поперечные улицы. На мостовой корчились раненые и неподвижно лежали убитые.
Бронзовый орел на вершине памятника Архипу Осипову замер, подняв крылья. Казалось, он сейчас улетит прочь от этого страшного места.
Матас и Вера Владимировна в панике бежали вместе со всеми. Но внезапно Вера Владимировна остановилась и сказала, что пойдет обратно посмотреть убитых и раненых...
- Ты думаешь Илья?.. - спросила Матас. - Нет. Я сам видел: которые упал, все крайний люди был. Виты, Илья вместе был. Они далеко был, середина был...
И, подумав, Вера Владимировна решила, что Матас права: пострадать могли только крайние. А те, что были в центре митинга, наверно, ушли невредимыми.
И они побежали домой.
Первыми по пути жили Виты с Матас, и женщины вместе свернули к ним. Какова была их радость, когда они увидели дома своих мужей!
Илья Иванович и Вера Владимировна заторопились к себе, к детям. А Матас впервые за год жизни начала с мужем разговор в таком тоне, какого никто от нее не мог ожидать. Она требовала, чтоб они немедленно уехали домой.
-Здесь живут жестокие люди! - говорила она. - Их царь не умеет воевать с врагами, и его побил япошка. Но зато он знает, как стрелять в своих людей! Их много, как муравьев. И им не жалко друг друга! Я видела, как падали люди - женщины, дети... Лучше б я умерла, чем видеть это!